— И свои зубы тоже нет?
— И они не могут. Что однажды выпало, то уже не вырастет снова. Поэтому остатки собственных зубов служат мостом для вставных. Их соединяют проволокой, скобами, но, честно говоря, все это ненадежно, и приходится рано или поздно снова обновлять. Если же не хочешь всем этим довольствоваться, придется обходиться тем, что осталось.
Фрея кивнула:
— Как ты?
— Как я. — Лапидиус снова скорчил рожу, которую она уже знала.
И снова Фрея рассмеялась.
— Тогда мне тоже не нужны фальшивые зубы!
— Вот и хорошо. А ивового питья хочешь? Отвар уже немного остыл.
— Да.
Лапидиус дал ей попить.
Она снова задремала. Он посидел возле нее еще немного, а потом спустился вниз.
— А зубы твои я все-таки сохраню, — пробормотал он по дороге.
Лапидиус оттиснул печать со своим знаком на сложенное вчетверо письмо, сунул его в льняной пакет с адресом мануфактуры в Мурано, скрепил печатью и его, обвязал прочной нитью, еще раз все перепроверил и направился в переднюю, где на крюке висел его плащ. Он едва успел накинуть верхнюю одежду на плечи, как из кухни вышла служанка.
— Покушать сготовлено, хозяин. Перчику положила, как вы любите, свежепомолотого.
Лапидиус проклял свою медлительность. Если бы он поспешил, давно бы уже был за дверью.
— Спасибо, Марта, потом поем. У меня еще есть дела.
От возмущения Марта едва не потеряла дар речи:
— Хозяин-чё-опеть-за-новости-делаю-чё-могу-обихаживаю-вас-дак-вы-даже-чё-сготовлю-гнушаетесь! Щас все выкину в окошко, ежели не станете есть! Помяните мое слово, штоб я вам еще чё сготовила, хоть на коленях просите!
— Ладно, ладно, Марта.
Лапидиус понадеялся, что служанка не слишком долго будет лютовать, и испарился. На улице в нос ему ударил все тот же запах мочи и отбросов, сгустившийся за ночь при оттепели. Солнце сияло, птички пели, с гор задувал легкий весенний ветерок. Лапидиус, стараясь глубоко не вдыхать, обошел кучи мусора и талого снега и вскоре оказался на Гемсвизер-Маркт, откуда в этот день отправлялась почтовая карета через Инсбрук в Северную Италию. Порасспросив, он выяснил, что возница сидит в «Квершлаге» за кружкой пива, подкрепляясь перед дальней дорогой. Передав ему письмо, Лапидиус велел хранить его как зеницу ока и заплатил положенную пошлину.
Оказавшись вновь на рыночной площади, он вздохнул свободнее, потому что теперь спокойно мог заняться хромоножкой, оставившим свои следы у пещеры Шабаша. Поначалу ему показалось самым разумным пойти в ратушу и расспросить там, но потом он передумал. Мысль о том, чтобы встретиться с бесстыдным судьей Мекелем и его советниками, отвратила его от такого шага. Вместо этого он повернул к церкви Святого Габриеля.
Фирбуш и церковный служка находились в алтаре, где вставляли в серебряные подсвечники новые свечи. Они были так погружены в свое занятие, что не заметили вошедшего в церковь Лапидиуса.
— Нежели ты не видишь, Якобс, что алтарные свечи стоят криво? Разуй глаза! — обычно благочестивый елейный голос пастора на этот раз звучал раздраженно. — Отойди на три шага и увидишь!
Лапидиус покашлял.
— А, магистр! Бог с вами. Что привело вас в дом Божий? Исповедаться пришли в тиши и покое? — Фирбуш снова впал в привычный тон.
Лапидиус смутился. На такой поворот дела он не рассчитывал.
— Ну, э… если уж быть честным, мне нужна ваша помощь. Я ищу одного человека, одного хромого. Возможно, он из Кирхроде.
Пастор высоко поднял брови:
— А как его зовут, не знаете?
— К сожалению, нет.
— А что-нибудь еще вам о нем известно?
— Подождите, дайте подумать… мужчина должен быть в соку, здоров настолько, чтобы, несмотря на хромоту, мог проходить большие расстояния.
— Странное пожелание. Не могу не признать, что меня разбирает любопытство, однако не хотите ли пояснить, зачем вам это нужно?
— Вполне резонный вопрос. Если я найду этого человека и добьюсь, чего хочу, то это будет богоугодное дело.
— Ну, раз так… конечно, помогу вам. — Фирбуш махнул служке, который все это время пытался выправить свечи. — Якобс, принеси мне книги записей о смерти. Вниз спусти, к большому амвону, на нем достаточно места, чтобы их пролистать.
Фирбуш подхватил Лапидиуса под руку и повел его к месту, объясняя по дороге:
— Вообще-то книги смертей могут также называться и книгами записей о рождении. Или о крещении. Или о венчании. Поскольку в них заносятся все эти важные события.