— Б*я! Да отвали ты! — резкая боль пронзила голову, дернулся, пытаясь оттолкнуть эту мелкую настырную пакость. Но парни не дали. Да и легче внезапно стало.
А Ким только ехидно скривилась, едва язык ему не показав, умел понимать ее гримасы. И продолжала этот импровизированный компресс к его лицу прижимать, привстав на носочки.
— Она тебя продаст, только так. Уже продала, уверена. Смылась куда-то твоя Марина, уж и след простыл. Точно что-то с колесом намутила, гарантирую. Не она, так Жека, а Маринка отвлекала…
— Да пошла ты! — опять огрызнулся, но уже не так рьяно.
Слишком хорошо было от того, что она делала. Этот холод унимал боль, принося реальное облегчение.
Закрыл глаза, просто игнорируя «сестру» которая только то и делала, что изводила его с тех пор, как его батя женился на ее матери. Послал ее мысленно на х**й… Хотя чревато о таком думать в контексте с Ким. Даже сейчас, когда все тело ломит и ноет. Как бы она его не выбешивала, а сестричка ему досталась видная, не поспорить, кого хочешь зацепит… И он это получше многих знал. Стоп, блин. Тормози!
Отстранился, и перед внутренним взором само как-то, против воли, всплыло то, о чем эта пакость болтала, продолжая льдом ему боль унимать.
Марина и правда зачем-то слонялась возле его машины. Дан даже удивился, его девушка не особо любила ночные гонки. Но обрадовался, попытался обнять, потребовал поцелуй на удачу, стараясь отвлечься от другой, о которой думать не то что не стоило, а просто тупо так залипать… Думал, Марина для того его и ждет у машины…
Однако она увернулась, отшутилась как-то натужно, пытаясь выскользнуть из рук, чмокнула его в нос, словно просто хотела отделаться. Как будто это не она под ним пару часов назад стонала так, как красотки в порнофильмах, и забацала такой минет, что он сам себе обзавидовался, даже позабыв на минуту, что в голове вообще другая крутится… Ладно, в пекло!.. А тут, как ни разу нецелованная, блин! Друзей постеснялась? Так все и так в курсе, что они встречаются…
И сейчас, в этот момент, ощущая какое-то настырное тиканье в голове от удара, зудящий холод, расползающийся от носа, Богдану вдруг вспомнилось, что глаза Марины были полны страха и вины… Отвлекала-таки?..
— Б*я! Отойди от меня! Всю башку отморозила, дура! — дернулся, высвобождаясь из рук парней, оттолкнул Ким. — Прекрати на Маринку наговаривать! Сто раз говорил! Иначе такое устрою, что мало не покажется…
— Ну и упивайся этой уверенностью, слабак! Тебе эта шлюха так мозги задурила своими сиськами, что ты дальше ее зада и не видишь ничего! — заорала Ким, явно обидевшись. Размахнулась и запустила этим снегом и льдом ему в спину. — Придурок! — сестра отвернулась и пошла в другую сторону.
— Эй, больно! — возмутился Дан, со злостью обернувшись ей вслед. — Давай, топчи меня! Небось, еще плевать и пинать труп начнешь, если я сдохну, отведешь душу, сучка! — заорал, в миг такой всплеск бешенства к ней ощутив, что затрясло всего.
Плеснулось, накатило и встряской, и адреналином от аварии, и злостью к ней, и подозрениями, которые Юлька к Марине пробудила… Обидой, что так тупо прос*ал победу в заезде и влетел на бабки! Плевать стало на окружающих, с интересом прислушивающихся к их гневной перепалке, на Генку и на Виталю. На всех плевать, кроме этой заразы, изводящей его своим существованием уже год. Рванул в ее сторону, сам не зная зачем: то ли придушит сейчас, то ли…
А Ким застыла, глядя себе под ноги. И во всей ее фигуре какой-то ужас появился, хоть и не оборачивалась к нему.
Дан задохнулся, почему-то как в стену врезался от одной лишь мысли, что она его так испугаться могла.
— Богдан!.. — сипло вскрикнула внезапно Юлька, похоже, пропустив мимо ушей все, что он тут орал. И в голосе ни единой поддевки. Такой тон, что даже его осадило. — Дан… тут… лежит кто-то. За машиной… Сбил… — перепуганными до чертиков глазами глянула прямо на него, протянув дрожащую руку в сторону, будто указывая.
Богдан замер. Забыл и о злости, и о проигрыше, обо всем. Какого х**а?! Тут не должно быть никого! Кто гуляет по улицам в два часа ночи?!
А у самого колени задрожали, когда увидел раскинутые ноги в зимних ботинках и часть мужского туловища, выглядывающего из-за его перевернутой тачки…
Пролог 2
«Лишь время проявит Иуду,
лишь годы покажут, кто прав.
Я очищу круг и рассудок,
ведь жизнь это просто игра»