Многое между ними за эти года пролегло, бездна накопилась. Откровенно, Дан никогда столько и о стольком не разговаривал с родным отцом, сколько перетер с Михалычем. Сначала в больнице, за которую сам платил из своего кармана по договору, заключенному, чтобы тот заявление не писал, а потом и вот так, как сегодня собирался, приезжая к человеку, ставшему учителем жизни, в любое время дня и ночи. Крепко сдружились за эти годы. И Юльку Михалыч всегда любил… А еще частенько поговаривал, что Богдан вот и умный вроде, но при этом дебил клинический, хотя тут, конечно, не только его винить нужно, воспитание, наследственность… Но пора бы уже своими мозгами думать.
Дан обычно на это не велся, и в споры не вступал. Себе дороже.
… Юлька его тоже сегодня дебилом назвала…
Иногда ему казалось, что эти двое спелись за его спиной. И все же никогда не обсуждал с Михалычем то, что происходило между ним и Юлей. Не мог. Рана в груди до сих пор кровоточила вперемешку с гноем обид, ревности и злости. Но сегодня… после всего, что в глазах Юли увидел, после того, что в ее душе ощутил через эти слова, крик и обиды… Понял, что ситуацию надо менять, иначе х*ен знает, чем это закончится. А для этого гнойную рану вскрыть нужно. И разобрать наконец все, что тогда случилось.
Повернув ключ в замке зажигания, выехал из ее двора, дав себе слово, что все равно завтра заставит Юлю продолжить разговор. Да и, как ни крути, им теперь вместе работать, не скроется… Блин, а когда-то же мечтали об этом… Юлька все время говорила, что его отец еще поймет, передумает и обязательно вернет Дана в компанию, где она тогда практику проходила… Потом они перестали говорить, а Дан, разъяренный, словно обезумевший, ослепший и оглохший от дикой внутренней боли, целиком в свое дело нырнул…
Да, добились они много, создав самый крупный интернет-магазин спортивных товаров в стране и открыв оффлайн магазины в столице и двух крупнейших областных центрах. Однако…
Иногда ему казалось, что оно все ни фига не стоит. И в такие моменты обычно он себя под дверью Юльки в этом доме и обнаруживал. А потом на утро посылал на х*ен все подозрительные и полные ехидства взгляды друзей, давно ставших партнерами. Ну, по нему всегда было видно, когда ночь проходила бессонно…
Кстати вспомнилось, что надо бы Генку порадовать, ведь друг теперь сам «на хозяйстве» в их компании. После встречи с отцом и поговорить не было когда толком. Теперь… на пару месяцев у Дана не будет времени заниматься их делом точно, не разорваться же, а сферы с бизнесом отца абсолютно разные, ему еще и вспомнить все нужно, вникнуть опять. А там уже Дан будет смотреть, что и куда, но решил звонок другу отложить до утра, Генка не маленький, не пропадет, да и помощников хватает.
Иногда ей казалось, что сердце просто не выдержит следующей секунды, лопнет. Или мозг… не вынесет всей этой боли, мучительного страдания, огромного вороха ядовитых до горечи мыслей — зависнет, уйдет в пике, и у Юльки либо инсульт случится, либо просто с ума сойдет.
Как так можно любить? Кого? За что? После всего, что было? После того, как ее, считай, предали?.. Но ведь и не могла вырвать его из своего сердца, сколько бы ни проклинала Дана ночами, сколько бы ни рыдала… Сама звонила и перед ним никогда дверь не закрывала, если приходил, а это случалось не так и редко.
Но сейчас… Хватит. Юля действительно больше не могла. Казалось, еще секунда — и сдохнет, настолько больно в груди, будто разодрала надвое своими же пальцами ребра, выворотив грудную клетку наружу, вытряхнув ему под ноги свое сердце и свою любовь. Но где-то в голове, за этой пульсирующей и мутной стеной оглушающей внутренней боли, она понимала, что поступила верно. Им была нужна точка.
Юля достаточно размышляла об этом в последние несколько месяцев, даже к психотерапевту раз сходила… На большее ее не хватило, слишком больно и тяжело, слишком стыдно открываться перед чужим человеком, признаваться в своей слабости, зависимости и отсутствии силы воли. Однако даже этого полуторачасового сеанса (вообще, сеанс длился час, но она просто не вложилась в отведенное время, хотя еще в первые пятнадцать минут порывалась убежать) Юле оказалось достаточно, чтобы посмотреть на их отношения с Даном и на все последние годы со стороны. Будто ее выдернули из ситуации и повернули к той лицом, дав возможность оценить всю «панораму», словно в музее.