Рядом с ним, почти сразу нарисовался белобрысый крепыш – совсем квадратный, без шеи, с коротким ёжиком волос и чугунным подбородком. Присоседившись, крепыш так же развязал завязки на штанах и занялся делом.
- Слышишь… Ты ребят не смущай, - безо всяких предисловий вбросил крепыш, даже не повернув к Виону головы. – А то лежишь там, лыбишься загадочно… А парни там простые. Уже решили, что зловещий колдун засаду на обоз приготовил.
«Загадочно-зловеще»? Да из тех рыл, что в фургоне собраны, таких слов никто и не знает.
- Засада, говоришь? – жёстко-насмешливо уточнил лазутчик, стряхивая. – Хорошая шутка! Я тут всю ночь вот вчера засаживал, до сих пор хрен в себя не пришёл… А ты видать Шутник?
Крепыш набычился, схлопнул зубы капканом, но сдержался. Вион на это приподнял кончики губ в злой улыбке.
- Я тебя предупредил, - процедил крепыш в завершение беседы. – Много скалиться будешь… до Крепости без зубов доедешь. – Дёрнув щекой, с суровым видом пошёл прочь, резкими движениями затягивая завязки на бриджах.
А мне вот казалось улыбка у меня мечтательная… Нет?
- Я ребят твоих… нервных… голыми руками, если-что-там-вдруг-перенервничают, попередавлю… – обронил лазутчик, крепышу во след.
Брасток. Замок Брасток стоял на холме, но это был совсем не тот замок. А точнее совсем не Крепость. Так, промежуточный пункт. Холм, на котором замок стоял, был окружён широкой каменной стеной. Не слишком высокой, но зато со всеми остальными ей положенностями: с зубцами по верху, башенками и часовыми в дурацких овальных шлемах.
Трижды протрубил горн. Открылись врата. Начали подниматься решётки – три штуки, одна за другой. Обоз змеёй начал втягиваться за стену…
Шум, гвалт – люди полезли с телег, занялись положенными каждому делами… Вион вот тоже: спрыгнул, похрустел шеей, покрутил конечностями, огляделся. Свободного пространства внутри хватало – ещё на пару таких обозов запросто, и это не упоминая о хозяйственных постройках здесь имеющихся. А над всем этим великолепием, на вершине холма, встал Брасток, утекая высокими стенами и башнями в небесные выси. Кареты ведьм, кстати, уже там у замковых ворот, распрягаются, хм… Ах какая стать всё же у эльсин! Ну прямо плывут, а не ноженьками по земле топают…
Но если дамам перинки в замке, то у него всё проще – солдатский лежак. И дальше: вчерний корм, отхожая яма, умывальник, сон. Ночевать Вион предпочёл под фургоном, тогда как остальные его спутники отправились в казармы. Дурачьё. Ну разве не чувствуете как кладка стен приглушает вашу связь с окружающей природой? Мало того, что стены изначально задуманы как защитное ограждение, так ещё после, бесчисленные поколения постояльцев вкладывали в этот неверный образ энергию своих убеждений, окончательно долепливая защитный барьер от всего извне. Но ведь дом – это защита только от непогоды…
Ни Свейг Шутник, ни Картхем Бродяга у него не отметились, из чего Вион сделал вывод, что всем на него в сущности пофигу. А спать, дело прошлое, тоже вот так сразу не хотелось – выспался за день. Устроившись у края днища, так чтобы видеть небо, Вион смотрел на звёзды – ему представлялось, как он погружается в бесконечную глубину ночного звёздного неба. Черная глубища, глубь без дна и без края. Чёрная живая, дышащая глубина утягивала взгляд, растворяла в сиянии созвездий. Небо небесное, оно надвинулось, погрузило в себя как в воздух, наполнило своим бесконечным объёмом… смешалось, без всяких усилий, с собственной глубиной сознания юноши.
Сам в себе. Небольшое волевое усилие – и он одолел действие проклятущих железяк-наручников – они рассеивали внимание, мешая сосредоточиться, но когда он сделал прямо противоположное действие – расфокусировал его, – то оказались бессильны. Нет, браслеты по-прежнему отрезали его от энергетики Леса, оставляя лишь слабый ручеёк вместо полноводной реки. Это он выяснил тут же, попробовав направить энергию во вне – все доступные русла закупорены словно сжавшиеся кровеносные сосуды, не пропускающие сквозь себя кровь. Но почему бы не поэксперементировать? Оставим силы внешние. Маслом созерцательного внимания он погрузился к резервуарам собственной силы. Собирая и трансформируя потоки, он изготавливал их к направленной работе. Изготовил. Сжал внимание в точку – в узкую, острую, всепрожигающую как игла луча из линзы…