Говорила она довольно спокойно, но было видно, что это стоит ей больших усилий — эта борьба с усталостью и душевной болью. Мне очень хотелось как-то ее утешить, но я понимал, что единственная помощь с моей стороны — продолжать поиски.
— В котором часу Стрейдер оформился в мотеле?
— Часов в шесть, наверное.
— И он приехал один?
Она кивнула.
— А те предшествующие два раза, когда он приезжал в октябре, он тоже регистрировался один?
— Да.
— А вы не помните, не было ли каких-либо намеков на то, что в его номере все-таки появлялась женщина?
— Нет, — ответила она. — Даже если бы в номере и оставались какие-нибудь следы женщины, прислуга решила бы, что номер сдан двоим, убрала бы номер и ничего бы об этом не сказала. Но последний раз номер, конечно, тщательно осмотрела полиция. Никаких намеков на присутствие женщины.
— Значит, эта женщина жила в городе, и он ее не приводил даже ночью. Во всяком случае в тот, последний раз. А не проверяли, останавливался ли он в других мотелях?
— Проверяли. По-видимому, он приезжал в город три раза и неизменно останавливался у нас. Это, разумеется, также сочли уликой против меня.
— В тот вечер, попозже, вы его не видели? Или его машину? Стояла ли она перед номером?
Она беспомощно покачала головой:
— Не помню... Полиция тоже спрашивала меня об этом, но я действительно не помню. В тот вечер было занято восемь номеров; трудно заметить, какая машина на месте, а какая отсутствует.
— Ваш муж поехал на рыбалку один?
— Да.
— В котором часу? Вы вставали вместе с ним?
— Нет, — ответила она. — Я часто пыталась в таких случаях вставать, чтобы сварить ему кофе на дорогу, но он всегда настаивал на том. что все сделает сам. И он редко брал с собой завтрак. В то утро он встал в половине четвертого — я помню, как накануне он ставил будильник. Будильник, конечно, разбудил меня, и я слышала, как он возится в кухне, пьет кофе и наливает его в термос. Все его снасти, удочки, мотор были уже, конечно, в машине — он всегда все готовил с вечера. Перед уходом он. как обычно, заглянул в спальню и, увидев, что я не сплю, поцеловал меня. Помню, он пошутил — это была его обычная шутка — что поймает такого большого окуня, что даже не придется привирать по обычаю рыбаков. А потом я слышала, как он уехал Я... я... — Внезапно она судорожно вздохнула и наклонилась над столом, чтобы загасить сигарету.
— А вы слышали, не отъехал ли вслед за ним еще один автомобиль? — быстро спросил я, чтобы помочь ей справиться с чувствами.
— Нет. — Она уже овладела собой. — Вскоре я снова уснула. А потом зазвонил телефон, и женщина попросила меня позвать к телефону мистера Карлсона. К тому моменту, когда я окончательно убедила ее, что никакого мистера Карлсона в нашем мотеле нет. уже совсем расхотелось спать. Я умылась и подогрела кофе — он всегда оставлял чашечку и для меня. А минут через десять явился шериф.
— Вы помните точное время, когда ваш супруг выехал из дома?
— Где-нибудь около четырех, — ответила она, — он всегда уезжал в это время. Минут через 20 — 25 после того, как звонил будильник.
— А сколько времени нужно, чтобы доехать до того места, где он держал лодку?
— Около пятнадцати минут.
— Точное время, когда Келхаун наскочил на Стрейдера, известно?
Она кивнула:
— На следствии Келхаун показал, что его разбудил шум затормозившей машины. Он сразу посмотрел на часы — было двадцать минут пятого.
— Гмм... Еще один вопрос... Ваш супруг давал вам когда-нибудь повод для подозрений в неверности?
— Нет. — сказала она. — Конечно, нет!
— Вы помните, в этом возрасте иногда...
Глаза ее гневно сверкнули:
— Я же сказала... — Внезапно она замолчала. — Простите, — сказал она и улыбнулась. Потом провела рукой по волосам — характерный для нее жест, свидетельствующий об усталости, и добавила: — Я не хотела вас обидеть.
Она явно устала. Не очень-то хорошо выполняются предписания доктора.
Я потушил сигарету и встал:
— А теперь — в постель! Я принесу вам лекарство.
Я принес из своего номера одну таблетку снотворного.
Она улыбнулась:
— Вы и доктор Грэм — парочка никудышних заговорщиков. Неужели ни вам, ни ему не пришло в голову что я бы давно развязалась таким способом, если бы захотела?
— Откровенно говоря. — ответил я, — ни один из нас не был уверен, как вы справитесь с этой ситуацией. Вы — мужественная женщина. Гораздо мужественнее, чем мы о час думали.
Она встала и протянула мне руку.