— Вам следует пойти к врачу и провериться.
— Глупости! Я совершенно здорова.
— Сейчас вы живете за счет нервных резервов. А когда они иссякнут, вы сорветесь. Вы не весите и ста фунтов.
— 110... Просто вы не знаете свою силу.
— О’кей! — сказал я. — В конце концов это не мое дело.
Я вышел и взял второй чемодан. Номер 12 находился в противоположном крыле.
Поставив чемоданы наземь и выуживая ключ из кармана, я оглянулся и посмотрел на раскаленную от солнца площадку.
«Очень удобное место для бассейна», — подумал я и сразу увидел его в своем воображении: 20 на 40 фунтов, плиточная облицовка, складные кресла, зонтики, кустарники, трава. Эта земля просто вопила о траве... Стыд и позор таким хозяевам.
Я вошел в номер.
Комната была обставлена приятно: зеленый ковер от стены до стены, две кровати с зелеными покрывалами и шкаф с большим зеркалом. Пара кресел. В глубине слева — дверь с зеркалом в человеческий рост, которая вела в ванную комнату, отделанную зелеными плитками. Было жарко, но в стене у закрытого и занавешенного окна был вмонтирован кондиционер. Я включил его; через минуту воздух в комнате стал прохладнее. Теперь — сбросить пропотевшую одежду и принять душ.
Полотенца оказались изношенные — именно этого можно ожидать в номере дешевого мотеля. Они красноречиво говорили о финансовом положении хозяйки. Она, видимо, на грани разорения.
Я задумался, а потом пожал плечами и налил виски. Закурив сигарету, я прилег, не раздеваясь, на кровать.
Будь у меня какое-нибудь занятие, я бы чувствовал себя лучше. Все равно какое, пусть даже трудная работа на воздухе в жару, такое, что можно ощутить руками. Построить... Да, да, именно так. Ты что-то делаешь собственными руками и никто не вмешивается, никаких волнующих эмоций, никаких абстракций вроде «хорошо» или «плохо» — и при такой работе ты не перечеркнешь за сумасшедшие пять минут плоды пятилетних трудов!
Я вспомнил о доме по ту сторону Туин Пике, о туманах, которые под вечер вливались в город как ватная река, и о Нэн.
Воспоминания эти не вызвали особых эмоций — разве лишь чувство поражения и безнадежности. Уже больше года, как мы развелись. Дом продан. Работа потеряна — та самая работа, в которой она видела причину нашего несчастья.
Я сделал затяжку и уставился в потолок. Интересно, прочла ли она, когда все кончилось? Она вторично вышла замуж и переехала в Санта-Барбара, но кое-кто из друзей мог написать ей и даже прислать газетные вырезки. Я не получил от нее ни одной строчки, но, с другой стороны, чего ради она стала бы мне писать? Она не из тех, кто любит повторять: «Я же тебе говорила?» Я надеялся, что ей не послали фотографию. Грубовато. Такой же была и надпись на ней: «Жертва полицейских зверств!»
Я раздавил сигарету и присел на кровати. Если я проведу весь день в этой комнате наедине с моими мыслями, то в конце концов полезу на стену. Я вспомнил о миссис Лэнгстон и о грязном типе, который травил ее по телефону. На комоде лежала телефонная книга.
«Нет, — подумал я, — к черту! Какое мне до этого дело! Все равно его там уже нет, так что какой смысл...»
Но мысль об этом не оставляла меня, и я наконец поднялся и взял телефонную книгу.
Своего рода вызов, и к тому же помогло бы мне убить время. Я схватил ручку, листок бумаги, стал листать телефонную книгу.
Кафе... Их было восемь. Три из них на одной и той же улице, Спрингер-стрит. Возможно, это главное место сборищ.
Таверн — девять.
Пивные — ни одной в списке.
Ночные клубы... Один указан вторично; первый раз — в списке таверн.
В общем и целом это составляло семнадцать заведений, возможно, иногда упомянутых дважды. Я вызвал такси и оделся по-спортивному. Когда мы выехали, я заметил одно заведение из моего списка, находившееся буквально напротив мотеля. Неоновая вывеска в форме летящей рыбы гласила: «Силвер Кинг Инн». Ладно, загляну сюда на обратном пути.
Въехав в город, я стал следить за вывесками.
Центром развлечений действительно оказалась Спрингер-стрит. Я вышел из машины перед одним из кафе, расплатился с водителем и переступил порог этого заведения. В кафе находился телефон-автомат, но он был не в будке. Другой телефон был в конце зала, в будке, и неподалеку от него находился проигрыватель. Когда я вошел в телефонную будку, автоматически включился вентилятор. Но это был не тот вентилятор — он работал совсем бесшумно. Я бросил монетку, наугад набрал номер, сделал вид, что слушаю, а потом повесил трубку и получил монетку обратно.
В течение получаса я обошел девять заведений. Это были и простые закусочные, и коктейль-бары, и таверны, и к этому времени у меня составилось довольно полное впечатление о городе в целом. Река и Франт-стрит шли вдоль западной окраины, южнее Спрингер-стрит была еще одна улица, на которой располагались деловые учреждения, а дальше — железная дорога и захудалый вокзал. К северу от широкой главной улицы находились еще две, параллельные ей, со зданием суда на одной, почтой и федеральными зданиями — на другой, а за ними — две школы и жилой район. Спрингер-стрит, она же главная улица, была единственной, которая пересекала реку. Все другие упирались в Франт-стрит.