Монтойя!
Мне сразу стало не по себе. «Нет, — подумал я. — И тем не менее...»
— Хорошо, благодарю вас, — сказал она в трубку, закончив тем самым разговор. — Там его нет. — Она слегка нахмурилась. — Может, позвонить в кафе Феррара? Он часто туда заходит...
Она повернулась было к телефону, но вдруг потянула носом и взглянула на кофейный столик.
— Сначала я уберу эту противную пепельницу, а то запах никотина пропитывает все мои занавески!
Она подхватила пепельницу и прошла мимо меня. В пепельнице лежали два окурка, и один из них был овальной формы, с очень черным табаком. Мои нервы немного расслабились.
Когда она вернулась, я спросил:
— Вы все-таки хоть что-нибудь поняли из слов Монтойи?
Она заколебалась.
— Ну, это, наверное, звучит страшнее, чем на самом деле, особенно в его интерпретации. Но, как я поняла, он поехал к ней насчет покупки старого мотора для лодки, а она как раз в этот момент садилась в машину с двумя мужчинами. Они поддерживали ее под руки, словно она была пьяна, и он не смог поговорить с ней. Но давайте я позвоню в кафе, а если Келли там нет, то в дорожный патруль.
Она вернулась к телефону и набрала номер. Я ждал, дрожа от нетерпения. Ожидая ответа, она повернулась ко мне лицом.
В следующий момент она вдруг вскрикнула: «Келли! Келли!» и как будто случайно сбросила телефонный аппарат вместе с трубкой на пол.
Что я мог сделать? Только быть при сем немым свидетелем. Каким-то отдаленным уголком мозга я подумал о том, как выглядит ее загар при искусственном освещении.
А она перегнулась назад и опрокинула столик, а потом схватила с дивана подушку и бросила ее на телефонный аппарат, уже валявшийся на ковре.
Взявшись обеими руками за ворот платья, она с силой дернула его вниз, и передние швы треснули до самой талии. Разумеется, на ней не было ни комбинации, ни бюстгальтера. Загар выглядел совсем неплохо.
— Через две минуты он будет здесь! — сказала она, критически оценив результат своих действий.
— А вы не подумали о том, — мрачно сказал я, — что для того, чтобы вас прикончить, мне понадобилось бы гораздо меньше времени?
— Подумала, — сказал она и распушила свои волосы, перекинув их на грудь. — Но зачем вам это? Вы не тот человек. Вы можете спастись, если сразу броситесь бежать.
— Еще бы! — сказал я. — Жаль, что я потерял такой великолепный шанс!
Она расстегнула на мне куртку и увидела лохмотья моей рубашки.
— Пожалуй, вы и так хороши, не правда ли? Ну? Чего же вы стоите? Вы не собираетесь бежать?
— Нет, — сказал я. Я уже слышал вой сирены. — Меня подстрелят прежде, чем я добегу до шоссе! Я просто разоблачу вас! Ваш супруг не так глуп, как вы предполагаете!
— О, так вы еще и оптимист, а? — Она сунула руку под юбку и переступила через упавшие трусики.
— Не понимаю только, зачем вам все это понадобилось? — спросил я. — Ведь вы были в полной безопасности! Никто ничего не смог бы доказать.
Она не ответила. Полицейская сирена прозвучала уже теперь совсем близко.
— Вы не доверяете остальным? Или они не доверяют вам?
— Вы что ж, так и не попытаетесь бежать? — снова спросила она с мрачным видом.
— Я же вам уже сказал, что нет!
Судя по всему, машина уже находилась в трех или четырех кварталах от дома и мчалась с бешеной скоростью.
Она облизала пересохшие губы:
— Какой же вы идиот!
— Ну, а теперь хватит, миссис Редфилд! — сказал я и обхватил ее руками. Она попыталась вырваться, но это было совершенно бесполезно, ибо мне было наплевать, причиню я ей боль или нет. Я рывком поставил ее перед собой, крепко сжав ее запястья правой рукой, а левой закрыл ей рот и прижался спиной к стене, неподалеку от двери в прихожую; утвердившись в этом положении, я обхватил ногой ее ноги, чтобы она не лягалась.
В следующее мгновение у крыльца завизжали шины, и я услышал быстро приближающиеся шаги.
Как только он ворвался в комнату, я оттолкнул Цинтию и схватил Келли сзади за обе руки. Он упал на ковер, и я влепил ему как раз под правое ухо. Мой удар не очень-то подействовал, разве что удвоил его энергию. Тем не менее он упал, а я, подумав, что он вот-вот встанет, решил ударить его еще раз и добраться до его револьвера. Я надеялся, что, вбегая в комнату, он сам выхватит его из кобуры, но он этого не сделал.
Он неистовствовал как маньяк. Я превосходил его в весе на тридцать фунтов, но тем не менее он приподнялся, приподняв и меня. Однако через секунду мы уже покатились по полу, опрокинув по пути кофейный столик и разбросав пепельницы. Через какое-то время мне удалось снова пригвоздить его к месту, обхватив левой рукой за шею, а правой упереться ему в грудь. Он дрался, не издавая ни звука. Наконец, я ухитрился перетянуть ремень с кобурой и завладеть его револьвером.