Юноша выдавил:
— Я… мне показалось, часовой стрелял в Рауля.
— Понятно. Значит, нашлась-таки веская причина, чтобы не подчиниться приказу.
— Нет-нет. Я не то…
— Видишь ли, я хотел, чтобы без меня не начинали. Теперь Маккена сбежал, а Рауль и Хорхе мертвы. Что мне передать их семьям, Гектор?
— Мне очень жаль, сэр. Я никогда…
Взгляд Кальдерона нашел азиата.
— И что я скажу семье Гектора, мистер Конг?
Кальдерон вопросительно воздел к нему руки. В правой ладони мелькнуло зазубренное стальное лезвие.
Глаза Гектора широко раскрылись, когда лезвие пронзило глотку. Он отступил назад, схватился за металлическую рукоятку и выдернул из шеи нож.
Бедняге это не помогло. Дыхательное горло перерезано. Теперь он не задохнется от нехватки воздуха, а захлебнется кровью в легких.
Кальдерон проследил, как обмякшее тело юноши упало в руки Конга, а память уже услужливо повторяла вечерний телефонный разговор с Сэмми Уилксом.
Меган понимала: сейчас или никогда. Чтобы получить хоть какой-то шанс сбежать, медлить больше нельзя. Качински быстро восстанавливался, температурная кривая падала, сознание прояснилось. Организм ответил на пенициллин всего через тридцать часов — намного быстрее, чем ожидалось.
Раз генетик пошел на поправку, значит, ее жизнь дешевеет не по дням, а по часам.
Как она и надеялась, комариная угроза подействовала, и дверной проем закрыли полупрозрачной дверью. Охранник сидел на стуле по ту сторону защитной сетки, прислонив голову к стене.
Меган в сотый раз медленно отрепетировала все движения: взобраться на подоконник, который был вне поля зрения охранника; прыгнуть на ветку дерева, такую же далекую, как и самый длинный опорный прыжок в ее жизни; раскачаться и взобраться на огромный сук; перебежать через стену; спрыгнуть и наконец подняться по крутому склону на дорогу, которую она видела лишь однажды, когда два дня назад ее провели по территории комплекса.
Окно с металлической сеткой находилось слева от двери. Вместе с отцом Джо они симулировали сон урывками у окна, чтобы приучить охранника к длительному отсутствию на виду. Иногда охранник вставал и подходил к двери для осмотра комнаты. Пришлось вырабатывать систему сигналов и поочередно сменяться, чтобы выковыривать сетку, когда охранник отдыхает. Работая всю ночь, они сантиметр за сантиметром освободили сетку с трех сторон и снова заправили на место.
Теперь нужен покров темноты. Часы забрали, и точного времени Меган не знала, но по расходу жидкости в капельнице и привычке техника менять мешок ровно в полночь получалось около 4:00. Через пару часов взойдет солнце.
Стоя над больным и общаясь шепотом и секретными жестами, пленники обсуждали совместный план. Священник работал возбужденно, с подъемом, временами теряя дыхание. В глазах горела страсть. Он хотел, чтобы девушка сбежала, быть может, даже больше, чем она сама.
Идею побега предложил отец Джо, и все-таки, когда время пришло, Меган переполнило чувство вины. Оба знали, что их ждет, когда Качински выйдет из забытья и начнет лечить себя сам. И что у священника нет ни ловкости, ни сил, чтобы составить ей компанию.
Он заплатит жизнью за побег, если ей не удастся быстро добраться до полиции и вернуться на помощь.
Меган стояла над Качински, когда охранник поднялся со стула. Он подошел к двери, окинул взглядом комнату и снова сел.
Отец Джо шагнул из-за спины Меган и прошептал:
— Пора.
Меган, не оборачиваясь, кивнула. На глаза навернулись слезы.
Священник снова встал позади нее, взял из рук девушки мокрую тряпку и приложил ко лбу Качински.
— Я вернусь за вами, — пообещала она.
Он улыбнулся, промокая ручеек пота с шеи пациента.
— Бог в помощь, Меган Каллаген.
Она отступила от стола, потянулась, зевнула и побрела к окну. Прислушиваясь к подозрительным звукам со стороны охранника, отогнула сетку.
Затем выглянула в окно, осмотрела тускло освещенную территорию внизу, уцепилась за раму и запрыгнула на подоконник.
Комок подступил к горлу. Несколько раз она слегка присела, примеряясь и отгоняя страх.
Затем пружинкой выстрелила к ветке дерева.
Отец Джо кашлянул, прикрывая звук прыжка.
Меган поймала толстую ветку одной рукой. Второй промахнулась и повисла, раскачиваясь. Тело охватила внезапная усталость.
Свободной рукой она поймала ветку, и снова ладонь соскользнула.
Силы почти оставили Меган. Она отлично знала свое тело — резервы на исходе. Еще чуть-чуть, и разожмется вторая рука.
Паника тигриной лапой хлестнула наотмашь.
Меган беспомощно оглянулась на комнату.
В удивительно спокойных глазах священника играла улыбка. Он смотрел на нее, как родитель на дитя, познающее огромный мир.
Отец Джо молча поднял два больших пальца.
Как давно она не видела этого жеста! Еще девочкой, перед каждым выступлением на гимнастическом помосте, Меган оборачивалась к отцу, и тот победно поднимал большие пальцы.
Короткий тайный ритуал, безмолвное послание отца: «Ты можешь, Меган».
«Раз могу, значит, сделаю», — мысленно ответила она отцу, запрыгивая на ветку.
Каменная стена мелькнула под ногами и осталась позади.
ГЛАВА 47
— Чувствую, эта девушка — Меган — вам больше чем просто знакомая, — сказала микробиолог.
Не ответив, Люк сбросил скорость. Тормоза грузовика громко заскрежетали.
Только что он рассказал о похищении Меган людьми, похожими на мертвых убийц, оставшихся в лаборатории «Зенавакса», описал тонированный грузовик с красным кадуцеем и взрывные заряды, уничтожившие Майякиталь.
Два часа назад они покинули лабораторию, и теперь петляли по узкому горному серпантину. Как только стрелка на спидометре приближалась к отметке пятнадцать километров, начинала греметь трансмиссия. Пробитый пулями грузовик отчаянно скрипел, попадая в бессчетные выбоины на дороге. Долго этот механический зверь не протянет.
Люк нарушил все мыслимые правила побега и контрнаблюдения. Грузовик бросался в глаза, как зебра с розовыми полосками. А пассажиры? Женщина, которую едва знал, трое мужчин, о которых не знал ничего, и девятилетний неуправляемый мальчишка.
Единственной предосторожностью стал запрет на связь. Женщина просила позвонить в штаб-квартиру «Зенавакса» в США, чтобы доложить о перестрелке в лаборатории. Люк отказал: слишком много неучтенных рисков. Ведь враг уже доказал, что может прослушать любую линию. Незачем давать противнику лишние козыри.
Уступил он только раз, когда задержал отъезд из лаборатории на несколько минут, чтобы вызволить из клеток обезьян.
— Скажите, это же не вы убили наших охранников, Мигеля и Эдуардо, — произнесла микробиолог скорее утвердительно.
— Какая разница?
— Мне важно.
— Ранил одного из них в плечо.
— Но не убили, да?
— Я целился в грудь.
Край дороги то появлялся, то снова исчезал из виду: одна фара грузовика была разбита, другая болталась, как выпавшее из глазницы глазное яблоко. Следить за трассой приходилось через разбитое ветровое стекло, в которое тучами влетали насекомые и рикошетировали от лица.
— Меня зовут Розалинда, — сказала женщина.
— Люк. — Он протянул ей руку.
— Люк, я знаю руководителей компании. Да, как бизнесмены, они агрессивны, иногда очень неприятны. Но не убийцы.
Ему уже приходило на ум, что «Зенавакс» — всего лишь пешка в этой драматичной игре. Люди, охранявшие лесной участок, были застигнуты врасплох, а нападавшие убивали без разбору. Они хладнокровно застрелили двух сотрудников лаборатории. Если компания пыталась что-то скрыть, то зачем привлекать к себе внимание, инсценируя налет на собственный объект?
Но если «Зенавакс» плыл по краю Мальстрема, то «Чеган фаундейшн», как движущая сила, выглядел и вовсе неправдоподобно.
Вряд ли организация здравоохранения, помогающая отдаленным индейским деревням, — стержень жестокого заговора.