Уже сто лет в моей семье рассказывали детям истории о том, как Сэкетты мчались на помощь Сэкеттам, даже тем, которых не знали. Так было заведено у нас на холмах, где мы росли.
Сейчас я сидел, согнувшись, среди скал, на утесе, который находился всего в нескольких милях от того места, где была убита Энджи... может быть, в пяти или шести милях. Гора Бакхед возвышалась почти точно на севере.
Справа и слева от меня были глубокие каньоны, куда с головокружительной высоты срывались водопады, когда, конечно, для этого была вода. Я не знал, смогу ли взобраться наверх, но я должен был попытаться. А забраться мне предстояло достаточно высоко.
Дюйм за дюймом я стал прокладывать себе путь назад и вверх, стараясь, чтобы винтовка не стучала о камни. На скале были выступы и щели, росли трава и кустарники, встречались участки отвесной стены и несколько естественных лестниц. Я с трудом мог перемещать свое тело, но все же заставил себя подняться на несколько футов. Потом передохнул и двинулся дальше. Без сомнения, поблизости не было апачей, иначе они бы услышали меня.
В отраженном свете, исходившем от скалы, я увидел куст можжевельника и выступ за ним шириной не более трех футов. Очевидно, он вел вдоль склона, пусть даже и недалеко. Здесь был пласт песчаника, который остался после того, как более мягкие породы были смыты водой и выветрены - в этих горах такие места встречались часто. Это давало мне возможность передохнуть и хоть как-то скрыться от людей, находящихся внизу.
Тяжело дыша, я миновал можжевельник и устроился на выступе. Теперь, когда я нашел это маленькое укрытие, у меня уже не осталось больше сил. Очень трудные дни, которые мне пришлось провести в седле, пробираясь по горам, мои раны - все это внезапно дало о себе знать. Я лег на землю, и меня поглотила темнота. Ночь была ясной, воздух чистым, звезды яркими, и я заснул.
Разбудил меня крик. Я очнулся от тяжелого, глубокого сна, открыл глаза... и с трудом пришел в себя. Затем сел, обливаясь холодным потом. День был в разгаре. Внизу, среди скал, где я до этого скрывался, стояли люди.
Они были совсем близко. Я попробовал подняться, но не смог. Ноги оказались слишком слабы, чтобы держать мой вес, и я снова опустился на землю. Немного наклонившись, я смог разглядеть собравшихся внизу. Их было человек двадцать. Я видел лошадей, стоящих около реки в низине. Ковбой держал их в загоне, сооруженном с помощью натянутой веревки.
Откинувшись назад, я нащупал приклад винчестера и притянул винтовку к себе.
- Хорошо, - сказал я, - вы меня поймали. Но за то, чтобы меня схватить, вы заплатите.
Я проговорил это вслух, пристраивая винчестер так, чтобы можно было из него стрелять.
И тогда раздался грохот над моей головой, галька посыпалась вниз, задела мое плечо и упала где-то внизу. За ней поднялось небольшое облачко пыли.
Так, значит, они вышли и наверх. Остается только достойно встретить судьбу.
Глава 14
Боб О'Лиэри посмотрел сквозь стакан, который вытирал, и поставил его к другим на полку буфета. Он делал вид, что все в порядке, но внимательный наблюдатель сразу бы понял, как бармен обеспокоен и напуган. Про себя Боб молил Бога, чтобы эта ночь наконец кончилась. Хотя бар был наполовину полон, в нем стояла глухая, взрывоопасная тишина.
Эл Забриски сидел за столиком в углу вместе с Барнсом и Бриско. О'Лиэри знал всех троих, они были из Мобити и Таскоса. О них ходили всякие слухи. О'Лиэри страстно желал, чтобы они ушли, но он был достаточно умным человеком, чтобы приказать им убраться. Забриски пил, и ирландец знал, чем такая гулянка может кончиться.
В салуне сидел и Свэндл. Он держался в стороне от всех, выглядел похудевшим, постаревшим. У него был усталый вид. О'Лиэри кое-что знал о событиях в "Ленивой А" и догадывался, чем это кончится. Свэндл вложил все до последнего цента в стада, вступив в долю с Вэном Алленом. Всего несколько недель назад животные закончили длинный переход по пустынным местам. При этом часть скота погибла. Чтобы восстановить качество скота, нужно было какое-то время пасти его на сочной траве Тонто. Свэндл не хотел принимать участия в той драке, в которую их втянул Аллен, но он не мог выйти из игры, не потеряв при этом всего.
О'Лиэри протирал очередной стакан, когда входная дверь открылась. Он взглянул на вошедшего и почувствовал, как мороз пробежал по коже. Ему показалось, что перед ним не кто иной, как Телль Сэкетт. Только потом он понял, что этот человек тяжелее и как-то массивнее Телля. Его волосы спускались до плеч, и на щеке белел шрам.
За поясом нового гостя торчали два револьвера, его куртка из оленьей кожи с бахромой была расстегнута, открывая рукоять третьего. Он только что прибыл, выглядел усталым и весь был покрыт пылью. На мгновение человек остановился в дверях, давая глазам привыкнуть к освещению. Носу его не раз доставалось в драках, и весь его вид выказывал необузданность характера, что заставило О'Лиэри замереть. Путник подошел к бару, гремя шпорами. Это был огромный, сильный человек с движениями гордо выступающего льва.
- Ржаной, - бросил он, а затем неспешно оглядел зал. Его глаза заметили Забриски, задержались на нем, потом изучили Барнса и Бриско.
Бриско, самый молодой из этой тройки, увидел его первым и что-то сказал остальным вполголоса. Забриски посмотрел в сторону бара.
Нолан Сэкетт заметил его взгляд и обратился к Элу:
- Там, внизу, на дороге, я встретил людей, которые говорили, что вы преследуете Сэкетта.
- И что же? - раздался голос Забриски.
- Мое имя - Нолан Сэкетт, я из рода Железных Горных Сэкеттов, и я прибыл сюда только для того, чтобы помочь своему родственнику.
Эл Забриски допил стакан. Он не был еще по-настоящему пьян, и остаток здравого смысла твердил ему, что плата идет только за убийство Телля Сэкетта. А этот огромный, ощетинившийся волк, который задирал его, вовсе ни при чем. Нолан Сэкетт пользовался всеобщим уважением... Его хорошо знали ганфайтеры и разбойники - от Майлс-Сити до Дюранго в Мексике.
Имя вновь прибывшего быстро облетело зал. Сразу возникло общее мнение, звучавшее довольно громко: "Нолан Сэкетт? Оставьте его в покое".
- Мы охотимся не за тобой, - сказал Забриски.
- Мистер, вы охотитесь за Сэкеттом. Не сомневаюсь, тот, кого вы преследуете, заставит вас съесть револьвер, который вы заткнули за пояс. И учтите, когда охотитесь за одним Сэкеттом, вы просто вынуждаете остальных преследовать вас. Не знаю, успел ли я к жаркому делу, но решил подравнять все углы. Кажется, ты еще не клейменный теленок? Пора поставить на тебе клеймо Сэкеттов.
В комнате находилось еще пятеро вооруженных людей, сражающихся за "Ленивую А". Свэндл сидел возле бара почти на линии огня.
В первый раз в жизни Эл Забриски приготовился отказаться от своих обязательств. Он был наемником, а здесь его не ждало ничего, кроме неприятностей с большой буквы. Он уже начал было говорить, но рукоятка револьвера оказалась всего в нескольких дюймах от его руки. Что-то его толкнуло, он подумал: "Черт с ним!" и схватился за оружие.
Глаз у Забриски был быстрым и верным, но он опоздал, хотя и увидел, как шевельнулась рука Сэкетта, и ослепительно яркая вспышка взорвала полумрак зала. Пуля, вылетевшая из ствола сорок пятого калибра, ударила его в живот.
- Что?.. - Он хотел узнать, что с ним случилось, но об этом ему могла сказать только смерть. Оседая на пол, он услышал выстрелы, и тьма сомкнулась.
Барнс лежал на полу. Слишком резко отодвинувшись при первом выстреле от стола, он опрокинулся на стуле и когда поднялся, то получил пулю в правый висок.
Как только началась стрельба, Бриско кинулся в сторону, выбираясь с линии огня, и выронил револьвер. Тот лежал на полу в нескольких дюймах от его руки. Бриско посмотрел на револьвер, потом на Нолана Сэкетта, который стоял, широко расставив могучие ноги.