— А твои запястья считают иначе, — слова Сьерры, произнесённые с отвращением, возвращают меня к реальности, и я смотрю на руки.
Следы от браслетов выглядят ужасно. Если вчера это был ни то ожог, ни то содранная кожа, то сегодня больше похоже на пчелиные соты, только неприятного тёмно-коричневого оттенка, а в некоторых маленьких ячейках виднеется беловатый гной.
— Тебе больно? — внезапно тихо спрашивает девушка, и я поднимаю на неё удивлённый взгляд.
Внезапная перемена её настроения вынуждает меня, не задумываясь, сказать правду:
— Чешется, но я стараюсь не трогать.
Теперь Сьерра смотрит на мои запястья не столько с отвращением, сколько с опаской и участием, а может, мне только кажется, что она сочувствует.
Раздаётся негромкий сигнал, девушка бросает быстрый взгляд на своё запястье, где над тонкой лентой прямо по коже расползаются какие-то знаки и символы, а потом поворачивается ко мне и говорит так же тихо, как прежде:
— Разберись, что тебе нужно для исцеления. И дай знать.
Мне отчаянно хочется сказать правду. Признаться, что еда не даст мне тех сил, которые помогут избавиться от ран на запястьях. Объяснить, что мне нужна настоящая энергия — солнечный свет. Я уже открываю рот, но потом, опомнившись, сжимаю челюсти, словно беру в плен собственный язык. «Ничего им не говори».
Как только они узнают, что для меня по-настоящему важно, то наверняка воспользуются этим, и тогда раны на моих запястьях покажутся мне детской забавой.
Сьерра выходит из комнаты и останавливается возле Мучителя, который несколько секунд назад появился за преградой. Я задерживаю взгляд лишь на несколько мгновений, словно рассматривая собственное отражение, а потом равнодушно перевожу его на фрукты и овощи передо мной.
— Призналось, что может исцелить? — спрашивает Мучитель. — Сказало, как это прекратить?
До меня доносится тяжёлый вздох Сьерры.
— Нет. Это бесполезно.
— Если мы узнаем, откуда оно черпает способность к регенерации, то сможем не только контролировать состояние объекта, но и вести переговоры с пчёлами, может быть… — Мучитель замолкает на некоторое время, прежде чем продолжить, — даже с Эпицентром…
— Отец! — со страстью восклицает Сьерра. — Пообещай мне, что ни за что на свете ты не решишься на такую глупость, потому что…
— Ладно, ладно, — прерывает Мучитель. — Просто продолжай попытки выяснить. Нам нужно, чтобы оно выжило. Только так мы сможем изменить ситуацию в нашем крыле. Нам не от кого ждать помощи, дочь. Если бы успех зависел от смерти объекта, не сомневайся, я бы уже удавил это собственными руками.
Я вздрагиваю и слишком поздно понимаю, что они могут догадаться, что я всё слышу, но уже ничего не поделаешь. Обхватываю плечи руками, делая вид, что мне холодно.
— Оно постоянно дрожит, — замечает Мучитель. — Дай новую одежду, а прежде… помой. Оно выглядит отталкивающе.
— Пускай Ребекка этим занимается, — брезгливо бросает Сьерра, а потом раздаётся какой-то скрип и шорох.
— А вот и она — легка на помине, — воодушевлённо сообщает Мучитель.
— Вы звали меня, генерал Бронсон, — слышится незнакомый женский голос. Он приятный и наверняка принадлежит молодой девушке.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не начать вглядываться за преграду.
— Ребекка-а-а Олфо-о-о-рд, — тянет Мучитель с наслаждением. — Верно, мы вас очень ждали.
— Вы до него добрались, — требовательно произносит девушка, и тон Мучителя меняется на более серьёзный:
— Также верно. Спешу напомнить, в крыле нет такого человека, до которого я бы не мог добраться.
— Но это Дэннис Рилс, — со значимостью говорит Ребекка Олфорд, и я напрягаюсь при звуке знакомого имени.
— Тем более до Дэнниса Рилса, — медленно произносит Мучитель.
— Вы не понимаете, во что впутываетесь.
— Едва ли! — неприятно смеётся мужчина. — Поверьте, я знаю, что делаю. Оно того стоит.
Я буквально чувствую на себе чужой взгляд, но боюсь выдать себя, если начну всматриваться за преграду. Поэтому сижу, стараясь дышать ровно, но практически осязаемо ощущаю пристальное внимание.
— Кто она? — спрашивает Ребекка удивлённо, но очень тихо.
— Думаю, вы знаете. Это наша гостья с Земли.
Они очень долго молчат, а от взглядов, направленных на меня, становится по-настоящему неуютно. Мне хочется уйти в ванную и спрятаться там, но не решаюсь даже пошевелиться.
— Что с ней будет? — наконец произносит Ребекка.
— Объект находится под нашим наблюдением. Мы намеренны найти с ним общий язык, а потом поступить таким образом, который гарантированно приведёт нас к цели.
— Какой? — едва слышно уточняет Ребекка, и моё сердце замирает в ожидании ответа, но Мучитель, лишь усмехнувшись, переводит тему:
— Лучше поговорим о вас. Теперь вы видели собственными глазами, а значит, мой взгляд более не оставит вас в одиночестве. Предоставляю выбор: вы с нами или мы — без вас, — Мучитель подчёркивает последние слова, и по моей коже пробегает холодок, хотя я не понимаю, что меня так напугало. — Выбор очевиден, и, я просто уверен, что вы как умная женщина примите верное решение. Ваши знания и умение найти с человеком контакт очень нам пригодятся. Тем более, что вы, скажем, сможете приглядывать за Дэннисом Рилсом. Да и он, думаю, под руководством своего непосредственного начальника будет работать гораздо эффективнее.
Они снова долго молчат, и, хотя я чувствую их присутствие, в какой-то момент начинаю думать, что они ушли. Поднимаю голову и смотрю на своё отражение, глажу безжизненные волосы и рассматриваю запястья, на самом деле украдкой вглядываясь в пространство за преградой. Тёмные круглые глаза, брови мягкой дугой, округлый нос, щёки и полные губы — лицо Ребекки Олфорд больше похоже на детское, нежели на лицо молодой женщины. Только взгляд очень напряжённый.
— У вас есть день, чтобы принять решение. А сейчас… — Мучитель делает многозначительную паузу, — Вы свободны.
Ребекка уходит дальше так, что в какой-то момент совсем исчезает с поля зрения. Я вижу за преградой только Мучителя и его дочь. Снова.
Чтобы не привлечь внимания, я жду несколько минут, а потом ложусь на виртуальное кресло, притворяясь, что собираюсь спать. Сжимаю в руках кулон, который уже давно отдал мне последнюю капельку света.
— Сегодня обещают грозу, — говорит Мучитель.
— Отец, лучше ты мне пообещай… — начинает его дочь, однако он прерывает:
— Проследи, чтобы объект уснул.
Странно слышать из уст Мучителя эти слова, как будто его действительно волнует, смогу ли я отдохнуть. Уверена: он ждёт моего исцеления только для того, чтобы нанести новые раны…
— Я вернусь за тобой через полчаса.
Слышатся шаги, а потом шорохи. Я так привыкла к тому, как передвигается Сьерра, что могла бы точно сказать, когда именно она садится в виртуальное кресло, которое находится с той стороны преграды, и останавливает на мне пристальный взгляд. Спустя несколько минут свет тускнеет, пока я не погружаюсь в темноту. Тело настолько обессиленно, что, если бы удушающе плотная ткань не скрывала мои инсигнии, они всё равно даже не начали бы мерцать.
Не знаю, сколько я так лежу. В голове — пустота. Время от времени возникают какие-то мысли, но все они разбегаются при новом приступе зуда, который я, собрав силу воли в кулак, стараюсь не замечать.
Что сказали бы мои близкие? Что бы они почувствовали, увидев мои измученные руки?.. Лучше об этом не думать.
Вдруг из-за преграды раздаются голоса. По ту сторону загорается тусклый свет. Один из голосов я с лёгкостью узнаю, когда Алан Джонс громко и чётко отдаёт приказ:
— Сьерра, впусти его.
Я чувствую поток энергии, но не вижу его источника, и моё сердце начинает биться, как сумасшедшее.
— Он уже видел объект, — говорит Алан Джонс, а я вглядываюсь в пространство за преградой, но вижу лишь силуэты.
— А этот? — пренебрежительно спрашивает Сьерра, но я не могу разглядеть, на кого она указывает.
— Он в деле, — сухо сообщает Алан.