— Человека, — повторяет девушка со значимостью. — Вы думаете, мне позволяли смотреть отчёты? Будь это так, я бы никогда не оказалась здесь, в Третьем крыле. Меня бы вообще уже не было на станции… — она молчит некоторое время, а потом добавляет: — Тем более, большинство из них были… другими. Не такими, как она.
Чувствуя на себе тяжёлые взгляды, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не поднять голову и не заглянуть за преграду.
— Они были более… дикими, — говорит Ребекка, и притворяться, что я не слышу этих слов, становится слишком трудно.
— Более дикие? — усмехается Мучитель. — А у неё ты наблюдаешь манеры?
Не похоже, чтобы речь шла об эдемах, но они сказали «земляне»…
Только силой воли я продолжаю увлечённо рассматривать свои ногти.
— Они были агрессивнее, — произносит Ребекка, заставляя меня жадно, почти не дыша, воспринимать каждое слово.
— Они плохо понимали человеческую речь. Или делали вид, что не понимают. Всеми силами стремились избежать какого-либо общения. Не могло быть и речи о том, чтобы спокойно поговорить. Приходилось применять… — она делает паузу, а по моей спине пробегает холодок, когда девушка заканчивает фразу, — более жёсткие меры.
Палец соскальзывает, и я с силой вонзаю один ноготь под другой.
— Это первый случай, когда я могу провести исследования. Генерал Бронсон, поверьте мне, этот светлячок — гораздо больше, чем просто разменная монета для пчёл. И вопрос не столько в физиологии, сколько в её сознании, а главное мышлении.
— Между этими понятиями есть разница? — насмешливо говорит Мучитель, а затем его голос начинает сочиться ядом: — И что она может?
Грубый тон даже не позволяет мне до конца осознать, что он впервые назвал меня не словом «объект».
— Я выясню это, если вы позволите, — обещает Ребекка, в очередной раз заставляя моё тело напрягаться от пугающих слов. — Но даже те показатели, которые Дэннис получил первый раз, когда сканировал её мозг, доказывают, что активность гораздо выше, чем у нас.
Они молчат некоторое время, и мне приходится собрать всю силу воли в кулак, чтобы не поднимать голову и не вглядываться сквозь одностороннее стекло.
— Я очень не люблю терять время впустую, — наконец произносит Мучитель. — Ты знаешь. Делай, что хочешь, пока она здесь. У тебя всего несколько дней. Если не удивишь меня, то я останусь при своём мнении. Скорее всего, так и будет.
«Делай, что хочешь». А что захочет эта девушка со мной сделать?..
Как я могла задаваться вопросом, могу ли ей доверять?..
— Я хотела бы пригласить Марвина Вуда. Вы позволяете ему прийти?
Кто это?..
— Да, — отвечает Мучитель. — И потом я жду отчёт. Но ни слова о том, кто она такая.
— Это не потребуется, — говорит Ребекка и облегчённо выдыхает, в то время как во мне нарастает тревога.
Я уже думаю, в какой угол забиться, как Мучитель и Олфорд исчезают из моего поля зрения. Слышны звуки удаляющихся шагов. Я поднимаю голову и вижу, что за преградой никого нет. Я уверена, что Ребекка вернётся и приведёт с собой Марвина Вуда, но не имею ни малейшего представления, чем мне это грозит. А главное: что мне делать?..
Наверняка проходит несколько часов, но я так и не нахожу ответа на собственный вопрос. Ко мне приходит Коди с фруктами и овощами и садовым фонарём, но ни еда, ни молитва не могут унять моей тревоги. Каждую минуту я жду, что за преградой появится Ребекка с каким-то незнакомцем, и любой звук заставляет меня вздрагивать.
— Дэннис сказал, что я могу тебе доверять, — не выдерживаю я, заметив, что Коди собирается уходить.
Он замирает у двери и смотрит на меня широко распахнутыми глазами, как, впрочем, почти всегда.
— Конечно, — откликается он и поворачивается ко мне. — Я тебя не обижу.
Очень сомневаюсь, но Дэнниса здесь нет, и у меня не остаётся другого выхода.
— Я не знаю, что мне делать, — признаюсь я, хотя каждое слово даётся с трудом. — Здесь были Мучитель и Ребекка Олфорд, — шепчу как можно тише, то и дело заглядывая за преграду, в ожидании, что они могут появиться там снова и услышать мои слова. — Они говорили, что я нечто большее, чем просто разменная монета для пчёл, и нужно выяснить, что может моё сознание. Мучитель сказал: «Делай, что хочешь, пока она здесь. У тебя всего несколько дней». Ребекка Олфорд должна привести Марвина Вуда.
Пока я поспешно всё это говорю, на глаза наворачиваются предательские слёзы, а на последнем предложении начинает трястись губа. Коди смотрит на меня со смесью растерянности, сочувствия и страха, и последняя эмоция в его взгляде заставляет моё тело цепенеть ещё сильнее.
— Марвин Вуд? — переспрашивает он удивлённо, а потом словно приходит в себя и начинает говорить так же быстро, как я несколькими минутами до этого. — Он просто юноша, и хороший, так что он тебя не обидит. Как и Ребекка, скорее всего, не сделает ничего плохого. Не бойся. Я сейчас же поговорю с Дэннисом. Думаю, он знает, почему Ребекка так сказала генералу.
Коди говорит убеждённо, но его глаза, всегда наполненные ужасом, как, наверное, и мои, не придают уверенности.
— Не бойся, — повторяет он. — Всё будет хорошо. Я думаю, что…
Поздно. Мы больше не одни.
За преградой появляется Ребекка и незнакомый мне парень. Я начинаю кивать головой, и, к счастью, распознав мой намёк, Коди замолкает. Мне так страшно, что я не могу заставить себя отвести взгляд, а когда парень уходит за преграду, я лишь краем сознания замечаю, как он здоровается с ними, а потом совсем исчезает из поля моего зрения. Я перевожу взгляд на незнакомца, замираю и даже перестаю дышать.
Он так похож на одного из нас! На эдема…
У него очень светлые волосы, брови и ресницы и даже глаза, которые смотрят с любопытством и проникновенно, словно парень способен установить галоклин одним взглядом, даже не приближаясь.
— Она смотрит прямо на меня, — произносит юноша приятным голосом.
— Она не может видеть сквозь одностороннее стекло, — парирует Ребекка, а я так и не нахожу в себе сил отвести взгляд. — Она смотрит на своё отражение.
— Нет, она меня видит, — убеждённо возражает юноша, рассматривая меня так же, как я — его.
«Притворись, что не видишь», — вспоминаю я слова Дэнниса, но не могу отвести взгляд.
— Тебе кажется, — говорит Ребекка, и молодой человек прерывает наш зрительный контакт, когда оборачивается к ней.
Придя в себя, я тоже перевожу взгляд — на девушку и прислушиваюсь к разговору.
— Что от меня требуется? — спрашивает незнакомец, а я делаю судорожный вдох в ожидании ответа.
— Просто пообщаться с ней.
Выдох и снова вдох — теперь чуть более глубокий.
— Я не люблю разговаривать.
— Нет? — я слышу улыбку в голосе Ребекки. — С Дэннисом тебе вроде бы не было скучно.
— Редко так бывает, — откликается парень. — Обычно я предпочитаю одиночество.
— С ней тебе понравится общаться, — говорит Ребекка.
— Почему? — вопрос задаёт парень, но ответа жду с нетерпением и я.
— Ты сможешь быть собой.
Я выдыхаю сквозь приоткрытые губы и изо всех сил стараюсь сделать вид, что снова смотрюсь в собственное отражение. Я намеренно поправляю волосы и одежду, а потом отхожу к виртуальному креслу и сажусь, когда парень спрашивает Ребекку:
— О чём нам говорить?
— О чём пожелаешь. То, что вы будете обсуждать, навсегда останется здесь. Помнишь наш уговор?
— Конечно.
Я уверена, он снова смотрит на меня, но я не поднимаю голову.
— Кто она?
Ребекка долго молчит, прежде чем ответить.
— Просто девушка, которая многое пережила.
У меня приподнимаются брови, но я беру себя в руки как раз, когда открывается дверь, и юноша заходит в комнату.
— Привет. Меня зовут Марвин. А тебя?
Я поднимаю на него взгляд, но забываю притвориться, будто вижу впервые.
— Габриэлла.
Мы очень долго молчим, но чем дальше, тем меньше я напрягаюсь. Меня настораживает скорее Ребекка, наблюдающая за нами, чем Марвин, который на удивление не вызывает ни малейшей тревоги.