И пусть он прав. Мне хочется романтики, а не слышать, как Герман гордится тем, что стал у меня первым.
Встаю и чувствую захват на руке.
— Что?
— Иди сюда.
— Не хочу.
— Зато я хочу, — дергает в кровать, и я со вскриком падаю. – Я ждал тебя слишком долго. Я каждую ночь видел тебя во сне. Так что не пытайся меня обмануть. Или с другим быть.
— А то что? – бросаю я с вызовом и знаю, что вот сейчас он не соврет.
— Скорей убью тебя и себя, чем кому-нибудь отдам. Поняла?
Почему-то после этих слов стало страшно. Потому что на самом деле я его не знаю. А кажется, по собственной воле уйти не смогу. Страшно, что и воли у меня скоро не останется.
Герман почти касается моих губ, но вдруг звонит его телефон, и он, не отрываясь от меня, отвечает:
— Внимательно…
Он уехал, а я так и лежала, удовлетворенная и пронизанная страхом. Что же делать? Остаться с ним и вечно бояться сделать лишний шаг? А не получится ли так же, как в фильме про одержимых маньяков.
Ладно… Накручивать себя можно бесконечно. А можно просто закрыть глаза и подумать, как с этим одержимым было хорошо.
Герман не просто любит меня во время секса. Он боготворит, сколько времени обычно уделяет ласкам тела. И самое главное, я ему отвечаю. Мне нравится все то, что он со мной делает. Мне нравится кончать не от собственной руки, а от его языка и пальцев. Кайф.
И я бы так и кайфовала, если бы на утро меня не разбудил звонок. От Антона.
— София! Где деньги?
Глава 19.
Я действительно испугалась. Собралась за десять минут. Проверила на месте ли деньги и опрометью бросилась бежать в больницу.
Даже удивительно, сколько вчера мы прошли. И если тогда это было, как в тумане. То сейчас я четко поняла, что шла я за Германом примерно три километра. Не глядя. Не думая. Словно загипнотизированная. Но месть ли была моим главным желанием? Или меня вело чувство незавершенности, которое и вылилось в такую чувственную, грубую эротику. И тело от воспоминаний до сих пор потрясывает. Штормит. Просит продолжения.
И подходя к парковке больницы, мою голову обильными красками начали заполнять мысли.
Ведь получается я теперь с Германом? Я же занималась с ним сексом.
А значит любые отношения с Антоном нужно закончить. Он не должен думать, что у него есть хотя бы шанс на то, что так лихо забрал Герман. Уже второй раз.
Так ведь будет правильно?
Именно это я себе и говорила перед дверью его палаты, не решаясь ее толкнуть. Что я ему скажу?
Вчера я встретила сводного брата, хотела ему отомстить за изнасилование. А по итогу растеклась лужицей и дала сделать все, что ему хочется. А тебе не дала. Просто не смогла.
Мда-а… Мне кажется, Антон за такое объяснение просто убьет.
— Не сделаешь ты, сделаю я, — слышу голос за спиной и шумно выдыхаю. Разумеется, Герман не мог не прийти и не проверить, насколько быстро я перейду в его полное владение.
И тело тут же вспоминает способ, которым он мною владел, и покрывается мурашками. Особенно, когда на ягодицу легла тяжелая рука.
— Герман, — рычу недовольно. – Ты же на работе.
— Иди уже, — подталкивает он меня и одновременно толкает двери в палату. Мне ничего не остается, как только пройти вперед и оказаться напротив угрюмого Антона.
— Ты принесла? — начинает он без приветствия и тут же осекается, потому что Герман входит сразу за мной.
— Ну как вы, господин Беркович? Готовы к выписке?
Антон сморщил нос, явно давая понять, что его очень устраивает его больничный режим. Ведь действительно. Очень удобно. Можно скинуть все на меня и просто названивать, контролируя процесс работы.
— Да нормально, но мне кажется, живот еще немного болит, — отвечает Антон, а мне кивает на кушетку. Я мельком смотрю на Германа, чувствую, как его эта ситуация забавляет.
Нет ведь ничего лучше, чем владеть той информацией, о которой другие даже не догадываются. Вот и ему в кайф владеть мною, зная, что Антон рассчитывает на то же самое. Но ему ничего не обломится.
А если Герман будет продолжать вести себя как высокомерная скотина, то не обломится и ему. Удивительно даже, как прожив под одной крышей столько лет, я не замечала его наглости и беспринципности.
Неужели я была настолько слепа? Неужели это все влюбленность, вскружившая мне голову и надевшая на глаза розовые очки. Или может быть он специально строил из себя доброго братца, потому что… Что?
— Давайте проверим, — тем временем осматривает Герман Антона, и я невольно их сравниваю.
Герман ниже ростом, но гораздо шире в плечах. Вид разбойника придает ему привлекательности и загадочности, особенно в купе с такой благородной профессией врача.
А Антон, он. Прилизанный маменькин сынок, который любит валяться в постели и передавать свои обязанности другому. Но он ведь помог мне в самое тяжелое время. Дал работу, оплатил учебу. Потребовал начать с ним встречаться. Почти изнасиловал.
Неблагодарная…
Но это все не так важно, главное, он поможет мне стать снова не просто бродяжкой. А человеком с образованием и шансом на нормальную работу.
А просить этого у Германа я считаю себя не в праве. Мало того, что у него у самого нет денег, так он еще и спит со мной.
А значит это будет продажей тела за деньги. Некрасиво.
Но оборвать отношения с Антоном все равно придется. Да там и отношений толком не было.
— Антон, — начинаю я говорить, когда Герман, зыркнув на меня, вышел из палаты, предварительно сказав, что будет готовить выписку. – Антон, я думаю нам…
— Деньги-то давай, — тут же напоминает маменькин сынок, и я, кивнув, достаю пакет с наличностью. – Ничего лишнего не тратила?
— Нет, конечно, тут все, — даже обижаюсь я на него. Чужого мне не надо. – В общем, я хотела поговорить о…
— Погоди пока. Дай пересчитаю.
Злость взвилась во мне столбом пламени.
— Выслушай меня! Нам нужно…
— Если ты переживаешь насчет учебы, то теперь можешь на нее вернуться, — снова перебивает он меня, а я уже сжимаю кулаки от злости. Вот он всегда так. Говорит, говорит. Как будто любое мое слово не имеет значение.
И я уже готова закричать: «Мы расстаемся!». Как вдруг заходит его мама.
— Сыночек, ну что! Тебя выписывают? Как же я рада, — подбегает она, лепечет, как с маленьким, так что тошно становится. Только потом ко мне злым взглядом обращается. — Явилась? Совсем парня забыла со своей работой.
Своей… Работой? А-а, Господи. Ну что за люди? Завтра все ему выскажу. А лучше по телефону. Потому что при этой женщине я тем более слово вставить не смогу.
С этим и покидаю семейство Беркович, чтобы как можно скорее дойти домой, получить по мейл задание и начать заниматься любимым делом.
И я уже подхожу к лифту, смотря, как он открывает свои серые металлические двери, как вдруг меня кто-то жестко хватает на локоть и куда-то тащит.
Не успеваю я вскрикнуть, как оказываюсь в кабинете с кушеткой и столом с разными приборами. В полумраке рядом с…
— Герман! Я же испугалась! — отталкиваю я его, но вижу залихватскую улыбку, и злость мигом пропадает.
Каким бы он не был наглецом, рядом с ним всегда как дома. Спокойно, надежно, хорошо.
— Ты сказала про нас? — сразу спрашивает он, и я перестаю улыбаться. Черт.
— Да я не смогла, они болтают без умолку, слово вставить не дают.
Теперь серьезным становится и Герман, взгляд из добродушного становится волчьим. И я понимаю, как легко ему выглядеть угрожающим. И как сейчас тоненькая стрела страха пронзила меня насквозь.
— Не смогла или не захотела? – цедит он сквозь зубы, и я напрягаюсь сильнее. Кажется, в этом мире не найдется мужчины готового меня слушать, а главное – слышать. Они всегда думают только о себе.