— Ты не заболела? – резко вырывает меня из плена аморальных мыслей Герман, а я, оказывается, стою и как дура пялюсь на его пах.
Дергаюсь, когда его широкая ладонь касается лба.
– Соня! Да ты кипишь! Сегодня не стоит!
— Стоит! Стоит! Ты сам сказал, нельзя медлить, — хватаю я его руку в свою и крепко сжимаю, умоляюще смотрю в глаза.
До чего я докатилась? Умоляю брата себя поласкать.
Он поднимает взгляд, подходит ближе и кивает на комнату, издавая хриплый приказ:
— Давай быстрее, пока я не передумал.
Я забегаю и вздрагиваю, когда слышу щелчок замка.
Назад пути нет.
А мне и не хочется.
Сейчас я готова на все… На все, что захочет сделать со мной Герман. Как бы это было неправильно и стыдно. Наплевать. Сейчас уже на все наплевать.
— Раздевайся и ложись, — слышу его бархатный голос и покрываюсь мурашками, а тело трепещет от предвкушения.
— Соня, я жду.
— Да, да, — развязываю я поясок. Пытаюсь. Черт. От спешки затянула узел, от чего теперь не развязать.
— Соня, чего ты там копаешься? — говорит он за спиной, разворачивает меня за плечи. – Передумала?
— Нет! Нет! – качаю я головой и отрываю ладонь от своей проблемы. – Развязать не могу.
Герман усмехается, вдруг подгибает колени и собирает складки халата по моим бедрам. Выше, так что я натягиваюсь струной. Выше, так что тело сотрясается от сладкой дрожи. Выше, так что с губ срывается предательский стон.
Герман откидывает халат в сторону и замирает.
Так смотрит на грудь, что я задыхаюсь, прикрываю острые, темные соски ладонями, но он отводит их.
— С такой грудью и не кормить моего с… Славу… – говорит он быстро и заглядывает мне в глаза.
Ахаю и прикрываю веки, когда он касается кончиком пальца венки и ведет линию, как по руслу реки, обрисовывая круглую форму.
Одну, потом вторую и ни разу не задев вершинку.
— Она такая чувствительная у тебя.
— Да…
— Для того, чтобы результат был хорошим, тебя нужно возбудить.
Серьезно? Да я уже так завелась, что позавидует двигатель самолета.
— Я уже…
— Мне нужно убедиться.
— Как? — шепчу, чувствуя, что от переизбытка эмоций текут слезы.
— Сними трусики и дай мне.
— И как ты проверишь?
— По степени влажности и запаху.
Господи, это просто какой-то сумасшедший, эротический сон, а не медицинская процедура.
Но я стараюсь Германа воспринимать как врача – почти. Поэтому подцепляю резинку белых, шелковых трусиков, что по ощущениям уже можно выжимать. Спускаю вниз, медленно наклоняясь и бросая взгляд вперед, сглатываю, потому что под обычными форменными брюками врача у Германа проглядывается крупный бугор.
Стягиваю трусики, медленно поднимаюсь и отдаю. Завороженно смотрю, как он трогает их пальцами, как потом эти пальцы подносит к лицу и шумно втягивает воздух.
Причем так, словно одержимый наркоман.
Пусть это не заканчивается никогда, пожалуйста!
— Ты готова, — хрипит он, и я вижу, как в темных глазах стали виднеться яркие коричневые прожилки, словно искры страсти. – Ложись грудью вниз.
Я уже делаю, как он велит, и только потом разочарованно протягиваю:
— Почему грудью.
— Твое тело нужно размять, чтобы массаж груди не казался болезненным, — говорит он тоном профессионала, но я все равно бурчу, что готова.
Но стоит мне открыть рот, как на задницу неожиданно падает тяжелая ладонь, а на вторую изливается что-то густое и теплое.
— Герман…
— Просто доверься мне, — шепчет он у самого уха, так что внутри живота теплеет наслаждение. – Ты же доверяешь мне…
— Целиком и полностью, — расслабляюсь я, но шумно выдыхаю, когда ребро ладони трогает между булочек, чтобы массажным маслом заполнилось каждое отверстие.
Он начинает пальцами мять мне плоть. Сначала мягко, потом все активнее, пока я лежу и просто задыхаюсь от того, как идеально действует Герман. Как знает, куда надо нажать, чтобы внутри меня загорелось пламя, чтобы я не захотела его тушить.
— Ты проходил какие-то курсы? – спрашиваю тихо, почти мурча от удовольствия, пока он массирует мои ягодицы, нередко раздвигая их в разные стороны.
— У меня был опыт, — слышу Германа и задыхаюсь, когда его грубый палец проходится в опасной близости от ануса.
Боже, я просто немыслимо безнравственная. Мне нужно это остановить, но я не могу. Ведь это только начало. Ведь он еще не приступил к массажу груди.
Глава 33.
Я плыву по волнам собственной похоти, постоянно захлебываясь ею.
Держусь из последних моральных сил, чтобы не утонуть.
Но как же это сложно, пока руки Германа на мне. Пока они гладят меня отточенными движениями, точно такими же, какими он брал меня во сне.
Но сейчас это не сон, и я в полной мере могу насладиться его запахом, его грубой нежностью, тем, как между ног влажно и горячо.
Тем, как там стреляет.
Особенно в те моменты, когда он случайно касается пальцами половых губ.
Случайно же?
А потом снова возвращается к спине. Проводит от поясницы вверх и накрывает шею. Давит на какие-то особые точки, наклоняется и обдает горячим дыханием, от чего тело, уже заряженное на экстаз, буквально поет от восторга.
— Тебе не больно? — шепчет он, продолжая гладить мои руки, массировать плечи и касаться бока чем-то твердым.
Чем-то очень большим.
— Нет, что ты… Делай все, что нужно, — хриплю я, а внутренний голос кричит: Делай все, что хочешь.
— Тогда я думаю, ты готова к основному массажу.
Боже, да, да. Очень готова.
Он переворачивает меня на спину, трепетно держа за плечи, помогает не упасть.
И я хочу посмотреть в бок, чтобы убедится, что я не ошиблась в предположениях, и Герман возбужден сейчас, но он не дает.
Пальцами давит на щеки и заставляет смотреть четко вверх.
— Не отвлекайся и не крути головой. Сейчас ты должна полностью расслабиться, потому что возможно будет неприятно.
Да ну? Не верю.
Герман обводит кончиками пальцев мою грудь, так, что я вздрагиваю, но не останавливается.
Делает еще несколько кругов, а потом ведет одну руку по животу вниз, вторую оставляя сверху.
— Сейчас мы займемся одной грудью, разомнем как следует, потом другой. Хорошо?
Очень, очень хорошо. Я так боялась, что Герман закончит быстро. Но он, кажется, не намерен торопиться.
Только как сказать, что его рука, кончиками пальцев накрывшая выбритый лобок — это неприлично.
Или не говорить? Или сказать, чтобы он опустил руку пониже?
Тем более, что вторая рука, обводившая грудь, уменьшила радиус круга и теперь обводит ореол соска.
И я уже вряд ли смогу произнести что-то членораздельное, только немного двигать бедрами от напряжения взад-вперед, удачно создавая трение. От которого застывшие кончики пальцев «случайно» ласкают клитор.
— Согни ноги в коленях и приподними таз, — слышу сиплый голос Германа и тут же выполняю требование.
Я готова сейчас выполнить его любое требование. Даже самое грязное.
Теперь его пальцы уже без стеснения давят на клитор, пока вторая рука елозит по соску и вдруг его сильно оттягивает.
Я выгибаюсь, чувствуя, как по телу проносятся импульсы — предвестники оргазма. И он почти накрывает меня, но вторая рука прекращает ласкать клитор и касается груди с оттянутым соском.
Теперь обе ладони словно в чаше держат грудь и начинают активный массаж. И я прикрываю глаза, потому что внутри поднимается новая буря, и я сама тяну руку между ног, но слышу:
— Что ты делаешь?
Господи, ну что за глупый вопрос. И что мне сказать. Хочу кончить?
— Ты забыла, что это просто массаж?
Он издевается. Открываю глаза, чтобы убедиться, и вижу легкую ухмылку. Изверг. Просто тиран.