Кузнец выглянул в противоположное окно, выставив перед собой автомат. Спросил:
— А почему здесь до сих пор народ не толчется, как в супермаркете на распродаже?
— Бесплатный сыр сам знаешь где бывает. Башня считается опасной из-за блуждающих аномалий, и мало кто рискует ею пользоваться. Сейчас, — добавил Москит, заметив, как изменилась в лице Ксанта, — тут почти безопасно. Во всяком случае, в нашем положении. А вот после выброса…
Девушка кивнула, развернулась на каблуках и стала рассматривать заплывшие дождевыми сталактитами надписи на стенах. Потеки сливались в прихотливый узор, один из них, похожий на фигурную лепнину, Ксанта даже решила потрогать.
Стена оказалась неожиданно горячей.
— Ой!
— Вот про них я и говорил. Про аномалии. Там внизу — жарка, — спокойно поведал Москит. — Не боись, она совсем молодая, хорошо если утром народилась. Вчера еще не было. Пока раскочегарится, мы сто раз успеем отсюда уйти. Времени уйма. И отдохнуть хватит, и покурить, и обсудить то дерьмо, в которое мы все вляпались.
Глава 9
По рассказам Костика жарка представлялась Ксанте чем-то вроде передвижной печки с неограниченным запасом дров. Поэтому она на всякий случай отодвинулась подальше и присела у противоположной стены. С наслаждением расстегнула выданный Москитом жесткий и неудобный бронежилет, вытянула ноги, расслабилась, прикрыла глаза. Усталость навалилась внезапно и сразу, как летняя гроза. Не только физическая, хотя ноги и в самом деле гудели после богатого на приключения утра. На переживания и сильные эмоции ушли последние резервы душевных сил. Организм получил долгожданную передышку и отключился, словно из него вытащили батарейки.
Верный Денис присел рядом, хотел было что-то спросить — наверное, в очередной раз поинтересоваться, в порядке ли она, — но ничего говорить не стал. Понял, что у Ксанты нет сил отвечать, провел рукой по ее волосам и сказал:
— Отдыхай, Осень…
— Крепкая девушка, — тихо, но уважительно сказал Москит. — Сколько я водил в Зону туристов, а такие характеры не всегда встречаются даже среди мужиков. Любая другая после всего, что сегодня случилось, уже билась бы в истерике и требовала экстренной эвакуации. А она ничего, держится. Не без нервов, конечно, но никаких срывов и катания по полу.
— Она не новичок в Зоне, — напомнил Кузнец. — На биостанции…
— Их там охраняли, как президента, — оборвал сталкер. — Вряд ли они там веселились так же, как мы сегодня. Хотя, говорят, однажды после выброса им крупно не повезло. Народу полегло уйма. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Ну да, Ксанта рассказывала. Как раз после того происшествия станцию и решили эвакуировать. Общественное мнение в Европе всегда напрягается, когда немецкие граждане гибнут не пойми за что в медвежьем углу среди малоцивилизованных варваров…
В полудреме Ксанта перевернулась на другой бок.
— …получается очень скверный расклад. Кланы хотят… а тут еще Мортенсен со своей комиссией… могут попытаться…
Доносящиеся до нее обрывки беседы становились все глуше, некоторые фразы Ксанта не слышала вовсе. Да и не важно — пусть ребята ведут свои сверхважные мужские разговоры, обсуждают и строят планы. Уже хорошо, что не ругаются: впервые вспыльчивый проводник и ревнивый к чужой крутизне Кузнец беседуют если не как друзья, то по крайней мере как союзники.
Голоса отдалились, превратившись в невнятное бормотание, и в конце концов Ксанта незаметно для себя задремала.
Ей приснился замечательный сон. Как будто нет никакой Зоны, погонь и перестрелок, все давно позади — а может, и вовсе никогда не случалось. Они втроем с Денисом и Костиком (жив! жив!) посреди недели, когда народу поменьше, выбрались на пляж. Накупавшись до изнеможения, парни затеяли играть в волейбол, звали и Ксанту, но она отказалась наотрез, расстелила полотенце прямо на песке и легла загорать. Пусть солнце позаботится о ее красоте.
Сначала было терпимо, теплые лучи приятно ласкали кожу. Потом стало понемногу припекать, но Ксанта мужественно терпела: красота, как известно, требует жертв. Костик с Денисом не замечали жара, перебрасывались мячом, сопровождая каждый удар азартными выкриками. Она даже позавидовала — ишь, какие выносливые, все им нипочем! Хорошо бы самой не сгореть, а то начнешь потом шелушиться, как старая штукатурка. И в тот момент, когда Ксанта все-таки решила сбежать в тень, мужчины закричали особенно громко, а прямо у нее над ухом прогремел гром.