***
Питер вцепился руками в край койки — высокой, специально для подобных случаев. У меня было подозрение, что ребята как-то вытащили ее из труповозки или чего-то такого. Девушка едва дышала, костяшки у парня были белыми от напряжения.
— А где Джейкоб? Он же вроде с вами должен был пересечься.
Пит опустил голову, закрыл глаза. Я услышала как зло и шумно он выдохнул. Какое-то липкое, отвратительное чувство моментально проняло все тело. Стало тяжело дышать, чуть согнувшись, взглянула на Стива. Джессика застонала, ее лицо скривилось, но глаз девушка не открыла. Но не смотря на дружбу она мало меня заботила в данный момент. Все мое внимание сконцентрировалось на Питере, в груди что-то ухнуло в пропасть и на его месте разгорелся пожар. Земля почти уходила из под ног, но я стояла, очумелыми глазами глядя на брата.
— Где Джейкоб? — голос был таким хриплым, не моим. Как будто кто-то спросил это за меня, но моими устами.
— Его нет. Убили.
Не помню кто это сказал.
— В смысле?
Самое тупое, что могло мне прийти в голову вырвалось тут же. Я стояла, тупо смотрела уже на хозяина этого дома и не понимала что только слышала.
Знаете, я думала, что знала что такое боль. Что больно — предательство матери. Издевательства в детском доме. Больно — когда бежишь от синих человечков с товаром на лет так 20 и долгом, в случае чего, примерно на столько же тысяч и у тебя чертики перед глазами пляшут. Больно — когда тебе бинтуют рану без обезбола или дури. Думала.
Я не знала смерти до этого. Не чувствовала ее дыхания и объятий. Не понимала почему некоторые бродяги плачут над своими товарищами и закапывают их где-то за городом, ставя самодельные таблички. Всегда смотрела с удивлением на все это. Ну умер и умер. Что такого? Он же снова родится или какое-то время будет болтаться на Изнанке, следуя по ему только известным делам. Он же по идее не умер, только это бренное тело.
— Элис?
— Нет. Не может быть.
Я не совсем до сих понимала.
Как это? Он не зайдет сейчас за ними следом с вечной улыбкой и подбитым глазом? Она не набросится на него, не выскажет ему все что думает по поводу того, что он опять полез куда-то и что с ним могло быть. И главное — почему без нее? Как это вообще возможно? Так, что бы его не было? Это же ее Джейкоб, панк-засранец, что вечно выходит сухим из воды, вечно без копейки в кармане. Для которого один доллар — это целое состояние.
— Элис…
— НЕТ!
Тяжелое дыхание. Я шумно дышала, в воздухе звенела тишина и магия — фон усилился настолько, что даже не нужно было напрягаться что бы ощутить его. Магия была в каждом сраном атоме, везде и густым, невидимым туманом висела в комнате. В районе затылка возникало какое-то странное ощущение, которого не бывало до этого раньше. Тянущие, немного противное и невозможное к сопротивление. Меня качнуло.
— Что с тобой?
— Норм…ально.
Все перед глазами плыло. Какие-то образы, воспоминаний то ли из прошлого, то ли что-то, чего я еще не должна была знать. Это продолжалось еще с секунд пять.
Меня добило.
— ЭЛИС!
Я рухнула на колени, обхватив голову руками и закричала. Согнулась в три погибели, зажмурилась, пытаясь прогнать это, но против моей воли кто-то будто влез в мое сознание и я увидела.
Их разделяют, Стива грубо толкают в грудь, он оказывается за кругом, вместе со всеми. Джейкоб, пытается пробиться, но его валят на землю и окружают шестеро. Остальные разворачиваются к ее ребятам, скалятся в ухмылках под крики парня. Она видит как мелькают его брюки, когда-то концертные, теперь же рваные, прошипованные, с кучей нашивок как тот пытается закрываться руками, но их слишком много. Гриндера, раскрашенные баллончиками в белый, черный и красный. Он до сих пор хранил белую рубашку, нетронутую нашивками и значками, всегда идеально выглаженную и сложенную.
Стив пытается привести в чувства Марго. Девушка была слаба физически, поэтому всегда таскала с собой биту. В этот раз не помогла — еще одно чье-то воспоминание, как ее буквально выхватывают, а саму черноволосую толкают на землю, в лужу. Но оно как бы накладывается — я не перестаю видеть как запинывают Джейкоба, слышать как тот кричит, но все реже и наконец затихает.
Джесс было бросается на одного из ограждающих, но получает наотмашь арматурой по голове и падает. На нее тут же ставят ногу и надавливая тяжелым ботинком сообщают, что живой ее могут забрать только после того, как кто-то из них отдаст себя на избиение. И выходит Питер, его валят практически сразу же, садятся сверху и заносят кулак.
Внезапно все звуки пропадают, кроме одних — глухих и пустых ударов по лежачему телу. Кроме картинки, как оно "падает" с ботинка на ботинок, уже без каких-либо признаков сопротивления. Тело… какое все же страшное слово. Не "Солнце", не "Джейкоб", а тело. Простое тело, мертвый мешок с мясом и костями.
Я только смотрела. Потом звуки сирены полиции, все разбегаются и его тело так и остается лежать. Через минуту к Джейкобу подлетает офицер, склоняется над ним, что то кричит своим, кого-то бросают в переулки на поиски слившихся с места убийства.
Я кричала. Кричала и рыдала. Страшно надрывно, тело, не подчиняемое мне билось в истерике. Я открывала глаза и все равно видела все это — закрывала, было только хуже. Я металась из угла в угол сознания как загнанный зверь, а на деле же просто тряслась как последний эпилепсик. Потом уже я ощутила как чьи-то руки поднимают меня, переносят и кладут на кровать. Что кто-то ложится сзади и обнимает меня, шепчет на ухо что-то успокаивающе. Как кто-то осторожно перебирает мои волосы, убирая их за ушко и гладит по голове. Я слышала, но не понимала. Не могла даже вспомнить чей же это голос, хотя он казался мне знакомым. Я все еще была там, раз за разом наблюдая эту картину, раз за разом слыша его крики, потом слыша как он стихают и все по новому. Наверное только через час я окончательно обессилила, даже на истерику сил не оставалось. Я лежала, смотрела в стену и не понимала кто я, где я и что происходит. Только отдаленно до меня долетали какие-то мысли, но надолго не задерживались. Кроме пустоты не ощущалось ничего. Совершенно.
Заснуть удалось еще где-то минут через 20.
Наяву это было или нет, но я все же отчетливо помню, как имея под рукой лишь заточку, выданную некогда Стивом, я осторожно шла по узким улицам. Я откуда-то знала где они живут. Каждый, кого я так видела, каждое лицо врезалось мне в память точно клеймо. Медленно и методично, я приходила к ним в дома, в их убежища и хладнокровно вырезала. Одного за другим. Не трогала тех, кого там не были, а мои жертвы даже не сопротивлялись.
Тогда в серых глазах поселилось не небо, а сталь. И навсегда осталась там, лишь иногда отражая голубую лазурь небесного купола.
Глава 9. Не сойти с ума
Меня какое-то время не было. Вообще. Я тенью шаталась из комнаты на кухню, в туалет и обратно в комнату. На кухню — что бы попить воды, ну либо меня тащили парни и чуть ли не силой впихивали еду. Потом я блевала, потому что ни куска в глотку не лезло. Я не могла спать одна и хотя Пит ложился со мной, я чувствовала не то, не могла найти тепло в нем, не чувствовала как меня кто-то обнимает, хоть мозгом и понимала что меня только что прижали к себе, но все равно… не могла. Ничего не чувствовала, ничего не хотела. Чаще всего я просто лежала на матрасе, глядя в потолок и по щекам катились слезы. Пустота, которую я ощущала ежесекундно как черная дыра просто сжирала меня заживо. Не знаю насколько я похудела за все это время, но скулы стали выпирать еще сильнее, синяки под глазами не сходили. Слабость иной раз накатывала такая, что приходилось просить кого-то поднять меня и помочь дойти три метра до туалета. Чувство обреченности и беспомощности проследовало меня по пятам. Книги отвлечься не помогали, музыка делала только хуже, несколько ранее любимых песен я вовсе удалила, потому как всякий раз, когда они включались горло сводило судорогой и я даже не могла нормально вдохнуть. Перед глазами день за днем маячила картинка той драки, и она не пропадала. Не становилась менее четкой. Она намертво врезалась в памяти, будто ее выжгли там клеймом.