Однажды я так и поступил. Прихватив с собой игрушечный автомобильчик, я смело отправился к бабушке, нисколечко не пугаясь расстояния в два десятка километров! И хоть мне шёл всего четвёртый год, я четко знал, как я доберусь в деревню. С этой целью я без труда, одним взмахом ручонки, останавливал попутные машины и подъезжал до нужного мне "угла-поворота". Добравшись таким способом до перрона железнодорожной станции, мне оставалось лишь перейти пути и продолжить путешествие. Я решил немного отдохнуть, но это стало моей роковой ошибкой, потому, что тут-то меня и настигла разъяренная материнская погоня!
Вся обратная дорога к родительскому дому была мне едва видна сквозь толстый слёзный слой, укрывающий глаза. Мать так иступлёно колотила моё тщедушное тельце, что встречные прохожие даже вступались за меня. Но лишь заслышав от неё о моём коварном проступке, мои "защитники" тотчас отступали, будто бы оставляя для моих воплей побольше места...
Дома меня ждал горячий отцовский ремень и тёмный угол, в котором я стоя и уснул, так и не попросив прощения ... И мне в награду снились свежий шум дубового леса и мягкая узкая тропинка, быстро петляющая промеж деревьев, которая выводила меня к родной избушке!
Белая бабушкина избушка с тремя обмазанными глиной окошками, в отличии от сказочной, располагалась к лесу правым боком. Древний дубовый лес начинался за соседним двором просторной опушкой, которая плавно изгибалась своим левым крылом, постепенно превращаясь за густыми зарослями шиповника в глубокий овраг. На его дно, в огромный рубленный колодец, круглый год сбегала холодная ключевая вода из ближнего лесного источника. Воду из колодца бабушка доставала ловким движением ведер, зацепленных на поперечные прорези изогнутых концов коромысла, затем, разместив его на правом плече, размеренно поднималась с оврага вгору. Я, как только мне стали позволять силы, в свою очередь тщетно пытался донести полные ведра воды на раскачивающемся коромысле к бабушкиному порогу. В лучшем случае я добирался к нему всякий раз мокрый и, вдобавок, с полупустыми ведрами. После множества неудачных попыток, я вскоре забросил эту затею и стал носить ведра с водой на обычный манер.
Когда зимнее село начинали укутывать вечерние сумерки и наступала пора ужинать, бабушка торжественно зажигала пузатую керосиновую лампу со стеклянным куполком-дымоходом. Перед этим бабушка дышала в него несколько раз и тщательно протирала поверхность стекла снаружи и внутри кусочком мятой газеты. Избушка постепенно наполнялась тусклым таинственным светом, запахом горячего стекла и струящимся из лампы керосиновым духом. Под мерное пощёлкивание настенных часов-ходиков мы с бабушкой приступали к скромной трапезе, которая по своим восхитительным вкусовым качествам с первого же вкушения, оставляла далеко позади дорогие и вычурные блюда лучших поваров.