В это время сквозь распахнутые двери зала понеслось по пустому и гулкому коридору объявление конферансье Витька, что сейчас-де прозвучит стихотворение, посвящённое поэту Есенину, сочинённое... И назвал мою фамилию и имя.
Я поспешил оставить Борика на попечение Коли, а сам на цыпочках подался в сторону зала, откуда мне навстречу уже потянулись первые фразы моего стиха. То ли
Витёк волновался, то ли его ещё подпирал смех - не знаю; но в конце первого четверостишия его заклинило моей "недосказанною фр-разой на сж-зж-шш...сша, зжатых губах". Витёк всё же выпутался из неё и с чувством повёл дальше. Но "сжатые губы" у меня встречались ещё раз в последней строке стихотворения!
Интересно, интересно, как ещё раз выговорит Витёк это моё неудачное "сж-ж-атых губах"? Я остановился в коридоре и прислушался... Так и есть! Витёк снова зажужжал пуще прежнего: "фр-разой на сж-ж-зж-сж...". Стоял я до тех пор, пока Витёк не изрёк наконец: "... -атых губах!" и, после дружных аплодисментов, не продолжил:
- На этом, дорогие друзья, наш поэтический вечер, посвященный творчеству Сергея Есенина подошёл к концу. Спасибо всем! А сейчас прошу выступающих и гостей принять активное участие в нашей танцевально-развлекательной программе! Приятного отдыха!
Не помню точно, кто из нас кого поймал первым, но надавать "кому-то" по "сж-жатым" губам хотелось и Витьку, и мне... Претензии были обоюдными: у меня к нему - почему так паршиво прочитал; а у него ко мне - почему так паршиво написал... Потом всё как-то само по себе уладилось и остаток вечера прошёл на удивление хорошо. Однако, в отличии от его первой, "литературной" части, мне он почему-то не запомнился...
Трактористы
Когда тёмным зимним утром на открытых площадках "Сельхозтехники" заводили трактора, их душераздирающий рёв разносился не только по всему нашему городку, но легко проникал и за его окраины. Громкость и истошность рёва во многом зависела от температуры морозного воздуха и дня недели. Если было очень холодно, то бензиновый мини-двигатель, он же "пускатель", работал долго, надрывно и упорно, пока не запускался наконец дизель трактора. Хуже всего трактора заводились в понедельник утром, поскольку за выходные успевали хорошенько "промёрзнуть". Им "согревали внутренности" вёдрами горячей воды из кочегарки, а в тяжёлых случаях - грели их брюха-картеры паяльными лампами. Если трактор удавалось завести с утра, то он так и тарахтел до конца своего трудового дня, перевозя всевозможные грузы прицепом или ожидая на "ручнике" хозяина-тракториста, отошедшего по каким-нибудь делам...
Мой папа был по образованию автомехаником и большим любителем техники вообще; умел управлять различными автомобилями, тракторами и всевозможными дорожными монстрами, типа грейдера, бульдозера, скрепера и т.п. Своего же, "домашнего", автомобиля, он не имел, поэтому добирался на работу либо велосипедом, либо на "одиннадцатом автобусе" - пешком одним словом!
Ежели приходила пора каких-нибудь каникул, я всегда напрашивался к папе на работу, чтобы и себе при случае поездить-покататься на каком-нибудь "железном коне". Отец брал меня без особого энтузиазма, потому что я всегда и очень быстро попадал во всякие неприятные истории (проваливался в известковую яму, ломал чужой велосипед или инструмент, тонул в градирне...), после которых мой добрый родитель, всякий раз "навсегда", зарекался брать меня с собой. Но стоило начаться следующим школьным каникулам, я, как ни в чём не бывало, отважно отправлялся "работать" вместе с отцом. Правда, до первой же неприятной истории...