Это уже было другое дело! Он возмущен поведением кулака, значит…
- Погоди советовать, Сергей. За что погибаю? Все мы… люди.
- Человек, - еще откровеннее произнес эсэсовец, не поняв смысла, но насторожившись от того «Сергей». Понимал, что как на приманку ловят его тем «Сергеем». Бросил в лицо документы и ухватился за маузер на боку. Это не был конспиративный жест. Вадим почувствовал серьезность момента, закачалась под ним почва. И решился: второго случая не будет.
- Ой, люди… Я же тебя ищу! Притворяюсь, жизнью рискую… - почти шепотом старался Вадим. - Бременский Сергей велел. Песня есть такая - слышал? Конечно же, не слышал. Где вам! Так будь же человеком, фельдфебель! Пойми, что не зря поется: «Бременский Сергей велел!»
Эсэсовец резче повернулся на тот шепот. По какой-то инерции еще замахнулся кольтом, но только толкнул тяжелым сапогом в здоровую ногу.
- Что ты мелешь, сумасшедший! - посмотрел в глаза. Жест был излишне злобный, слова тоже не обещали мира. Но глаза!..
Вадиму вдруг показалось, потому что именно этого и хотелось, что фельдфебель догадался о его намерениях найти конспиративную связь. С кем, зачем? Не провокация ли, спрашивали глаза. Чуть не выскочат из орбит, озабоченные. Пот у Вадима выступил по телу от догадки о тех колебаниях фельдфебеля. Ошибка или успех? Разумеется, что фельдфебель, сомневаясь, принимает доверие партизана, готов помочь.
- Стреляй, урод! - закричал Вадим. И тут же на немецком языке прошептал скороговоркой: - Скажи тому гаду, пограничному чиновнику, чтобы он обязательно узнал коммуниста на свидании в лагере. Слышишь? Бременский Сергей велел! Чтобы он узнал и подтвердил, что видел у того коммуниста немецкий, а не советский паспорт! Пусть говорит правду, а не то, что надо фашистам. И не забудь передать: «Бременский Сергей велел». Так и скажешь: «Бременский Сергей велел» - понял? Для того же и комедию эту устроили. А то бы не доехать вам… Итак, немецкий паспорт и «Бременский Сергей велел». Теперь стреляй, только же мимо, друг! И столкнешь под откос… Ой гады! - Закричал уже на русском языке. И с радостью заметил, как блеснули другие огни в глазах за стеклами очков у эсэсовца, как заговорщицки моргнули оба глаза, а губы прошептали: «Бременский Сергей велел…»
- Людоньки, за что погибаю! - кричал Вадим, сдерживая смех радости.
Прозвучали два выстрела из пистолета, прыснули снежные брызги рядом, и сильным толчком ногой в плечо спихнул Шестопалько с высокого откоса. Действия эсэсовца окончательно убедили, что тайна попала не к врагу. В самом низу колючий куст боярышника сдержал падение Вадима. Шестопалько застыл, доигрывая эту рискованную роль. Едва видел щелками «мертвых» глаз, как минеры сняли с моста зажигалки мин и прорегулировали проезд автомашинам через мост. Автоматчики буксиром задели подбитый авто, последними пробежали через мост к своим машинам. Взревели моторы. Через мгновение, заглушив все шумы автоматными очередями с задних машин, эсэсовцы двинулись дальше. Вереница машин скрылась за поворотом автотрассы.
Виктор прибежал к Вадиму из леса, схватил за плечи, чтобы поднять с земли. Но Вадим в тот же миг упруго поднялся и сел.
- Порядок! Полный порядок!
- Значит, полный порядок, Вадя?
- Прекрасный народ, эти подпольщики, только… какие-то странные!
- Старый, молодой?
- Такого возраста, как Станислав. Он таки немец, наверное… А трудно же ему, бедняге, уродовать язык! И школы еще нет… Не перепутал ли я пароль: «Бременский Сергей велел»?
- На этот раз Бременский, Вадим, Бременский!
Ошеломленный такой встречей, фельдфебель Шютце почувствовал, как будто закачалась под ним почва насыпи, в глазах замелькали солдаты, офицер. Невольно посмотрел вниз, куда беспорядочно, как труп, падал крестьянин. «Бременский Сергей велел! Теперь стреляй, только же мимо, друг!» Какое безукоризненное произношение у советского партизана!
Фельдфебелю теперь-то уже приходилось играть - ему доверили такую тайну! Но кому она адресована, попавшая к нему только на время? Офицер приказал двигаться дальше, минеры закончили свои дела. Шютце пробежал мимо легковых авто к своему внедорожнику, в котором ехал и офицер рядом с водителем. На заднем сидении сидел и польский переводчик. «Может, он?» - возникло предположение. Но, пробегая мимо машин, Шютце заметил в одной из них и того пограничного чиновника, одетого в свою казенную форму. Невыразительное лицо отупевшего, заплесневелого человека. Попробуй договориться с таким… «Бременский Сергей велел!..»
Колонна машин неслась уже по территории Польши. Комендатура, где они ночевали, предупредила, что на польской земле партизанских набегов можно ждать даже днем. Шютц даже шевельнулся от внезапной мысли, что сейчас партизанское нападение было бы таким удобным моментом для разговора и, может, для сведения счетов с тем чиновником.