Но поговорить с чиновником так и не удалось до самого Освенцима. Хотя бы знать, не того ли самого майора-коммуниста должны допрашивать, из-за которого и его отправили в такое сложное путешествие.
Жозеф Бердгавер - вспомнил фамилию коммуниста, о котором говорил офицер с чиновником на предыдущей ночевке. Жозеф Бердгавер - типичное немецкое имя. Вряд ли нуждались бы для разговора с ним в переводчике - знатоке русского языка. Жозеф Бердгавер «Бременский Сергей велел…»
В помещении комендатуры Освенцима встретился на мгновение с пограничником в приемной перед кабинетом, куда зашел офицер прибывшей группы. Здесь было полно офицеров, штурмовиков, эсэсовцев. Чиновник, зайдя вместе с офицером в приемную коменданта, сразу же сел в кресло. Его привезли сюда только на очную ставку с Бердгавером.
- Хайль Гитлер! Поздравляю вас. Кажется, мы с вами вместе ехали эти двое последних суток, - как бы нехотя обратился фельдфебель, остановившись около чиновника в кресле.
Чиновник что-то пробормотал себе под нос, схватившись с кресла. «Напуганный, кажется, и тупой…» - констатировал мысленно Шютце. Второго случая для встречи трудно здесь ждать, в таком ужасном заведении. К тому же решается судьба человека. Видимо, немцев они не будут сжигать в тех адских печах…
- Действительно до сих пор помните того бременского коммуниста? Ведь прошло столько времени! - спросил между прочим, будто бы сочувствуя мужчине.
- Бременского? - спохватился чиновник. - Вы уверены, что он был бременский?
- Дьявол их разберет, этих коммунистов. Помню, что и наш особый отдел армии имел дело с каким-то коммунистом Бердга…
- Бердгавер! Действительно, фамилия этого Бердгавер. Это не… Варшава?..
Фельдфебель почувствовал что-то новое в человеке, чиновник тоже выискивает повод для разговора.
- Какая там Варшава? Типичный бременский. Удивительно немецкая фамилия, - поспешил ответить. - Где-то, по-видимому, с севера Германии. Рабочий судоверфи, портовик. А вам и не сказали еще? А… «Бременский Сергей велел», это точно. Смеха было: все восхищались этой единственной российской фразой…
В это время качнулась дверь, мог выйти офицер, с которым пришли сюда.
- Хайль… - откозырял Шютце, спеша в ту же дверь на явку к коменданту. Но успел заметить, как чиновник спохватился придержать его еще у себя. Уста, на удивление, по-идиотски скандировали шепотом: «Бременский Сергей велел!» Сколько хлопот доставил человеку. Наверное, это не ему адресовалось.
Из дверей действительно вышел тот офицер, который привез этого на очную ставку. Вышел не один, а с молодым, в адъютантских аксельбантах эсэсовцем. «Молодой, а какой битый этот эсэсовский щенок» - невольно подумал. «Щенок» окинула взглядом приемную, будто неожиданно встретился глазами с чиновником. И показалось тому несчастному, что у адъютанта на устах, как и у него, звучит какая-то фраза - тоже связь ищет или провоцирует? Подошли к чиновнику, остановились. Он тяжело вздохнул, словно и не заметил тех спазматических подергиваний губ у адъютанта.
- Вам придется пройти с адъютантом. Там скажут… Советую хорошо рассмотреть и вспомнить, какого государства паспорт был у коммуниста.
Шютц мог бы еще и не идти к коменданту. Но повернуться к чиновнику еще раз не решился: можно вызвать подозрение по крайней мере у него же. Решительно зашел на прием к коменданту. К тому же внезапная мысль, наконец, нашла какой-то выход. Скорее бы к коменданту!
Полковник войск СС встретил его из-за стола любознательным взглядом прищуренных глаз. «Человек очень уставший», - констатировал Шютце. Счастливый признак.
- Хайль Гитлер! - четко отрезал фельдфебель, дополнив ту четкость сильным пристукиванием каблуков. - Фельдфебель Шютце, отобранный по спецприказу из переводчиков особого отдела штаба!
- Язык? - едва выдавил из себя полковник.
- Русский! - также торжественно отрезал фельдфебель. - Три года мюнхенской спецшколы русского языка, два года работы в государственной комиссии разведки при…
- Довольно! Отдых только до утра. Работа в группе Норд-Ост! Завтра вам надлежит явиться к капитану Брюнне. Все… - полковник ударил ладонью по распухшей папке с бумагами.
- Разрешите? - спросил Шютце, пересилив сомнения.
Полковник только поднял голову, но глаза не разлепил сильнее.
- Вместе со мной привезено этого… на очную ставку с каким-то коммунистом.