- Расправился с большевистскими детьми и, видимо, спит, - ответил Пранек.
- Сном праведника? Вы слышали выстрел? - снова спросил штурман, глядя на чеха.
- Вполне возможно, господин штурман, - ответил чех, заметив, что к нему в кабину проскочил старший из ребят. Теперь Пранек уже не сомневался, что тот единственный выстрел попал в цель.
- …Вейгт! Вейгт! Я - капитан фон Пуффер… Вейгт!.. - услышал чех в наушниках, но не отвечал командиру эскадрильи. - Вейгт! Я - капитан фон Пуффер… Где вы? Готовимся к посадке, где вы, черт вас побери?
- Вейгт убит! На корабле партизаны…
Штурман уже успел закончить эту фразу, когда оторопелый чех спохватился и выключил своим аварийным выключателем его передатчик. Штурман понял: единственное спасение - это выпрыгнуть из самолета на парашюте. Но для того чтобы снять наушники, встать с сиденья и протянуть руку, чтобы дернуть на себя рычаг люка под ногами, ему надо потратить не менее полминуты времени.
Это целая вечность в его положении.
Внимательному Юре Бахтадзе нужно было только одно мгновение, чтобы понять намерение фашиста. А другого момента вполне хватило, чтобы нажать на гашетку маузера.
Штурман неуклюже упал поперек открытого люка. Судорожно схватился рукой за ножку кресла, на котором сидел, и… повис над пропастью.
- Алло, вы… как вас там. Пионеры, черт побери! Лечу в Америку, капитулировать буду. Кто из вас водит автомашину?
- Конечно же, Олег! Он и самолет уже изучал в авиакружке! Олег! - крикнул Ваня.
Олег не ждал повторения. Едва услышав свое имя среди невероятного шума, подошел и наклонился к чеху. Но внешний шум, врываясь в открытый штурманом люк, не давал возможности свободно говорить бортмеханику. Чех нажал на ручку сбоку, которая синхронно соединялась с ручкой штурмана. Но люк не закрывался. Удивленный Пранек приподнялся с места - хотел увидеть, что ему мешает.
Ваня ловко отскочил в сторону, ухватился за спинку кресла и ногой сбил с ножки задубевшую руку штурмана. В тот же миг люк, хлопнув, закрылся. А чех давал уже следующий приказ, четко выговаривая каждое слово:
- Открыть тот, внутренний люк, - кивнул головой назад, - и выбросить за борт все банки с горючим, все, что можно, - прочь, прочь! Снять дверь с петель, боковые скамейки с гнезд, брезент, вещи экипажа - все за борт! Нам нужен потолок… Олег! - крикнул, чуть передохнув, чувствуя, как все четверо бросились выполнять приказ командира.
Олег повернулся и стыдливо стал, едва прикоснувшись к локтю пилота, подумав, что тот не видит его со стороны.
- Оле-ег! - еще раз крикнул чех. В чрезвычайном покое Пранека Олег почувствовал высшую меру волнения. - Может быть воздушный бой… Это основные рычаги управления. Берись за мою руку сверху на штурвале. Если слегка, словно играючи, повести рукой сюда или туда, корабль послушно пойдет в ту же сторону. Но нам лететь только на запад. Эта стрелка указывает направление. Ясно?
Олег догадывался, к чему идет, и не совсем охотно кивнул.
- Садись! - неумолимо приказал чех. - На учебной машине летал? Садись и здесь.
Не отрывая руки от штурвала, Олег просунулся на освобожденное чехом место. Тот улыбнулся, чуть скрывая принужденность улыбки. Хотел таким образом успокоить парня.
- И помни: Пранек здесь всегда и автопилот я включил, равновесие будет держать сам, - успокоил мягким тоном, но уже крича, потому ребята открыли люк и внешний шум бурей ворвался внутрь. - Возьми себя в руки! Волноваться можно только на дне океана, над которым летим, или в желудке акулы… Ну вот, правильно! Теперь берем штурвал на себя. Корабль поднялся вверх. Браво, браво! Давай еще выше, Олег! Теперь выровняй. И еще выше, выровняй…
Олег почувствовал у себя на щеке нежный, родительский поцелуй. А может, только так показалось. Потому что в следующее мгновение возле него уже никого не было.
- Ой! - ахнул парень. И тут же смущенно притих.
Лейтенант Пранек стоял на расстоянии одного метра от парня и пристально следил за приборами и за вспотевшими руками парня. Затем обернулся на лязганье крышки люка.
- Выполнено, товарищ командир! - ответил Ваня, вложив в то смелое «товарищ» и любовь, и благодарность, и пионерское рвение.
После нескольких маневров рулем «на себя» машина достигла потолка. Почти раздетым ребятам становилось холодно. Кроме Олега, с которого от напряженной работы ручьями струился пот. Но и он понемногу успокоился, остыл.
Стрелка скорости все еще нервно качалась, но теперь уже между цифрами 410 и 470.