Клеопатра медленно подняла на отца глаза. В ее сердце клокотали ярость и гнев. Ей бы сейчас что-нибудь в руки…
– Ты что, с ума сошел?! – прошипела она.
Птолемей безразлично посмотрел на нее. Он явно утратил связь с реальностью. За то время, что она читала завещание, в его больном мозгу что-то произошло.
– Ты что! – взвизгнула она и замолчала.
Детская улыбка блуждала на губах отца. Схватив за плечи, она стала трясти его изо всех сил.
– Кто-нибудь еще знает об этом завещании? Ты отсылал его в Рим?
Она спрашивала, а ведь сама прекрасно знала, что ничего уже не изменить, и завещание, пусть и в таком виде, ей необходимо, как воздух.
Голова Птолемея бессмысленно болталась, и он лишь глупо улыбался. Поняв, что от него все равно ничего не добиться, Клеопатра закрыла тайник, захватила с собой ларец и, напоследок бросив:
– Глупец! – вышла из покоев отца.
Через три дня Птолемей XII Авлет умер.
Сюжет II
Цезарь: любовь
Главный чиновник Верхнего и Нижнего Египта Протарх положил перед царицей указ. На дорогом пергаменте уже стояли печати и родовые гербы Птолемеев. Клеопатра медленно вчитывалась в каждое слово. Ей казалось, что, выиграв у судьбы таким образом время, она даст возможность свершиться чуду. Обязательно произойдет что-то, что помешает подписать этот страшный указ. Указ, обрекающий ее народ на голодную смерть.
Но ничего, ровным счетом ничего не происходило.
Царствование начиналось с дурных предзнаменований. Чтобы хоть как-то пополнить казну, Клеопатра пошла на подлог серебряной монеты – изменив ее вес за счет уменьшения в ней серебра. Это позволило проводить молодой царице финансовые махинации и как можно быстрее рассчитываться с римлянами по долгам. Но после странного и нераскрытого убийства на улице Рабирия Постума Рим ужесточил свою политику в отношении Египта, требуя уже не только денег, но и натуральные продукты, украшения, мебель, ткани. Надежды Птолемея на то, что Клеопатра сумеет найти выход из римской ловушки, не оправдались. Вступив на престол, Клеопатра поняла, что не имеет ни малейшего представления о том, как управлять государством, как справиться с огромной бюрократией и армией чиновников. Все ее знания, не подкрепленные практикой и верными людьми, – ничего не стоили.
– Божественная, опыт управления приходит с годами, – утешал ее Аполлодор.
– Но опыт мне нужен сейчас! Ты понимаешь, сейчас!
– Божественная, позволь дать тебе совет. Не принимай сейчас никаких указов, создай свою дворцовую партию, собери на государственный совет всех номархов, чиновников и выслушай каждого. Это поможет тебе принимать верные решения и привлечет на твою сторону многих придворных.
Клеопатра почувствовала, как огромная гора свалилась с ее плеч. Трехмесячное совместное правление с отцом мало в чем ей помогло. О нем можно было даже забыть. Только сейчас молодая царица поняла, что государственные советы, на которых она раньше присутствовала, были пустой говорильней и тратой времени, никакими государственными проблемами и вопросами они на самом деле не занимались и не рассматривали. Истинное положение вещей в стране предстало перед ней только сейчас.
Подойдя к Аполлодору, Клеопатра взяла его за руку. Она очень рассчитывала на его помощь и поддержку. В ней жила глубокая уверенность, что сириец ни в чем не способен ей отказать.
– Ответь мне, мой мудрый наставник, готов ли ты стать главным советником и главным чиновником Египта?
Клеопатра хитро прищурилась. Такое предложение не предполагало отказа, более того, это был удивительный взлет для человека, привыкшего быть в тени, но одолеваемого огромным честолюбием.
Сириец вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Его ответ поразил царицу в самое сердце.
– Позволь мне остаться твоим главным советником.
– Почему? – разочарованно протянула Клеопатра.
– Госпожа, я сириец…
– Ну и что? – перебила его Клеопатра. – Что страшит тебя? Никто и ни в чем не посмеет упрекнуть тебя!
– Я сириец, – продолжил Аполлодор так, словно его не перебивали, – я не знаю грека, а уж тем более египтянина, который с удовольствием подчинился бы чужеземцу.
Царица всплеснула руками. Она старалась скрыть свое раздражение и разочарование, но это плохо у нее выходило.
– Поверь мне, госпожа, я знаю, что говорю. Вся знать и чиновники будут против меня. А значит – и против тебя. Нужно ли тебе это?
Однако Клеопатру так сильно задел отказ, что воспринимать какие-либо доводы она просто не хотела. Решив показать свой царский характер, она резко произнесла: