Хотя кое в чем историк, несомненно, прав. «Ни одна страна не обладает таким количеством диковин, ни в одной стране нет таких удивительных вещей!» — восклицал пораженный автор. Задолго до первых Птолемеев Египет будоражил воображение всего мира несметными сокровищами, уникальной природой и величественными монументами, среди которых было два чуда света. Конечно, во времена Клеопатры люди были простодушнее, но и пирамиды были выше — на тридцать один фут. В перерывах между кровопролитиями, разгар которых пришелся на третий век до нашей эры, и еще до того, как династия стала утрачивать свои позиции под тяжестью собственных пороков в конце второго, Птолемеи успели воплотить в жизнь планы Александра Македонского и построить в дельте Нила невиданный доселе город. Александрия издали поражала странников блеском белоснежных мраморных стен, ослепляла ярким светом гигантского маяка. Его сияние отражалось в стекле, сланце, гранитных плитах. Архитектура города свидетельствовала об уникальном смешении культур. В самом большом средиземноморском порту ионические колонны были украшены связками папируса, огромные сфинксы и статуи Гора соседствовали с греческими храмами, боги-крокодилы в римских тогах охраняли дорические портики. «Возведенная в лучшем месте на земле», возвышавшаяся над рекой, словно страж несметных сокровищ, Александрия была самой таинственной загадкой античного мира. Юлий Цезарь, никогда прежде не бывавший в Египте, ждал от этого удивительного края чего угодно, но только не встречи с обворожительной молодой женщиной, проникшей в его покои в кожаном мешке.
Клеопатра, рожденная в шестьдесят девятом году до нашей эры, была средней из трех сестер. За ними следовали два брата, с каждым из которых она успела побывать в скоротечном браке. Появление на свет в семье Птолемеев было опасно для жизни всегда, а в первом веке особенно. Все пять братьев и сестер нашли печальный конец. Клеопатре повезло больше всех, ее гибель была легче и, по римским понятиям, благороднее. До встречи с Цезарем царица дожила исключительно благодаря твердости характера. Больше года ей пришлось скрываться и бороться за жизнь, особенно яростно — в те последние летние недели. Своих сестер и братьев она пережила более, чем на десять лет. Ни один из них не вышел из отрочества.
О судьбе матери Клеопатры мы можем лишь догадываться; она исчезла из поля зрения историков, когда ее дочь была совсем маленькой, а когда Клеопатре исполнилось двенадцать, скорее всего, была уже мертва. Не исключено, что дочери было известно о матери не больше нашего. Та была одной из немногих женщин, выпавших из сюжета семейной мелодрамы[7]. Как бы то ни было, Клеопатра V Трифаэна была намного моложе своего супруга — то ли родного, то ли сводного брата; они поженились, как только Авлет взошел на трон. Тетка нового царя оспаривала его права на престол и даже ездила в Рим за поддержкой, но учитывая семейную специфику, это не говорит ни о чем, кроме аппетита к власти самой тетки. Сам Авлет куда больше интересовался искусством, чем политикой. Он правил целых двадцать два года, но вошел в историю как фараон, любивший играть на флейте.
О детстве Цезаря нам известно очень мало, о детстве Клеопатры почти ничего. Не будь родной дом Клеопатры погребен под водой и будь александрийский климат чуть милосерднее к папирусам, мы, возможно, могли бы узнать больше. В античном мире, где определяющими понятиями были судьба и происхождение, детству не придавали особого значения. Исторические персонажи того времени, как правило, предстают перед нами взрослыми людьми. Можно со всей уверенностью утверждать, что Клеопатра родилась в царском дворце в Александрии; в первые годы о ней заботилась кормилица; слуга пережевывал пищу, прежде чем вложить ее в беззубый ротик крошечной царевны; ни одно блюдо не попадало ей на стол, пока его не пробовали на предмет отравы; ее товарищами по играм были детишки из знатных семей, так называемые приемные братья и сестры, которых с ранних лет воспитывали как будущих придворных. Даже когда малышка бегала по дворцовой колоннаде, резвилась в густых зарослях царского сада или играла в зверинце, — Птолемеи держали жирафов, медведей, носорогов и даже сорокапятифутового питона — ее окружала пышная свита. Клеопатра с детства привыкла к обществу политиков, ученых и чужеземных послов; она привыкла видеть подле себя царедворцев в пурпурных одеждах. Она играла с терракотовыми куклами, кукольными домиками и посудой, в кости и бабки, с ручными мышатами и, возможно, как Индира Ганди, воображала себя полководцем на поле боя.
7
Нельзя даже с уверенностью сказать, что она действительно приходилась Клеопатре матерью, хотя, будь царица незаконнорожденной, ее враги не преминули бы напомнить об этом.