Встревоженный Цезарь понял, что пришло время появиться перед народом. С безопасного расстояния — скорее всего, с балкона или из окна дворца — он пообещал толпе «выполнить все ее требования». Вот когда пригодились навыки оратора. Клеопатра наверняка подсказала римлянину, как лучше воздействовать на александрийцев, но ему не требовались советники, чтобы произнести пламенную речь, подкрепляя верно найденные слова уместными жестами. Цезарь был признанным гением риторики, замечательным оратором, мастером слова, «умевшим зажечь огонь в сердцах слушателей и повести их за собой». Когда начались переговоры, он сумел скрыть свои истинные чувства и заверил Птолемея, что явился в Египет «с миссией дружбы и мира». Цезарь добился своего: египтянин согласился заключить перемирие. Со стороны Птолемея это была небольшая уступка, ведь он знал, что его советники ни за что не прекратят борьбу. Пока шли переговоры, к Александрии подтягивались войска.
Цезарь устроил пышную церемонию, на которой присутствовали и брат, и сестра. Своим звучным, гортанным голосом он огласил последнюю волю Авлета. Отец Клеопатры и Птолемея желал, чтобы его сын и дочь правили вдвоем, на равных, под защитой и покровительством Рима. Так что оба получали престол из рук Цезаря. В том, что последовало за этим, чувствуется рука Клеопатры. Чтобы продемонстрировать добрую волю (или, как полагает Дион, чтобы успокоить раздраженную толпу), Цезарь передал остров Кипр брату и сестре царицы, семнадцатилетней Арсиное и двадцатилетнему Птолемею Четырнадцатому. То был весьма многозначительный жест. Жемчужина владений Птолемеев, Кипр был расположен напротив египетского побережья. Он снабжал столицу древесиной и обеспечивал монополию Египта на добычу меди. Для Птолемеев владение островом было делом принципа. Десять лет назад Рим обложил Кипр непомерными податями. Его правитель, дядя Клеопатры, предпочел выпить яд. Римляне забрали все его имущество и, как трофей, пронесли по улицам города. Старший брат умершего, отец Клеопатры, молча стерпел оскорбление, за что был изгнан собственным народом. В ту пору царевне было одиннадцать лет. Она не забыла унижения и страха тех дней.
Цезарь успокоил народ, но упустил из виду козни Потина. Бывший наставник, не теряя времени, разжигал недовольство в войске. Он убеждал людей Ахилла, что римлянин обманщик. Неужели не ясно, что за всем этим стоит Клеопатра? Потин хорошо знал свою ученицу и боялся ее не меньше, чем искушенного в интригах и войне Цезаря. Учитель риторики уверял солдат, что чужеземец поделил царство между братом и сестрой лишь для того, чтобы усмирить мятежников, а сам отдаст корону Клеопатре, как только представится случай. Птолемей робок, а царица полна решимости. Что если коварная ведьма уже успела опутать брата своими чарами? Против царственной четы народ не пойдет, даже если ей покровительствуют проклятые римляне. Еще немного, и все будет потеряно, настаивал Потин. Евнух разработал план спасения и предложил его сообщникам. На пиру в честь примирения брадобрей Цезаря — недаром в Египте цирюльники заодно были гонцами — сделал ошеломляющее открытие. Этот «смышленый и наблюдательный малый» — и любопытный, добавим от себя — подслушал, что Потин и Ахилл собираются отравить Цезаря. А потом покончить и с Клеопатрой. Цезарь нисколько не удивился: в последнее время он урывками спал днем, чтобы заговорщики не застигли его врасплох. Клеопатра тоже потеряла сон, несмотря на надежную охрану.