— Какой урок возможно извлечь из истории Отоса и Эфиальтоса? Пусть Ирас молчит. Пусть ответит Полина...
И Полина, весёлая красивая девочка, дочь богатейшего врача, которому принадлежали самые большие александрийские аптеки, отвечала звонко и уверенно:
— История Отоса и Эфиальтоса учит нас тому, что нельзя восставать против установлений богов!..
Клеопатра-Маргарита видела, как оскаливались зубы Ирас. «Наверное, моя Ирас не прочь восстать против своего рабства. Но как же это глупо: иметь определённые ответы на определённые вопросы...»
В тот же день, вечером, царевна спросила рабыню:
— Ты хотела бы сделаться свободной, Ирас?
— Я свободна, — Ирас дёрнула правым плечом.
— Но разве ты не моя?
— Если я захочу, я умру!
— Значит, для тебя свобода и смерть — одно?
— Я в своём сердце заключила «Тетрафармакон» Эпикура, а этого философа я чту. И верю его словам:
Нечего бояться богов.
Нечего бояться смерти.
Возможно переносить страдания.
Возможно достичь счастья!
— Ты становишься, я вижу, философом! — Глаза царевны сверкнули в озорстве изумрудными бликами...
— Эпикур[14] для меня как божество, — серьёзно сказала Ирас...
Но Клеопатре вдруг представлялось единым нескончаемым монологом всё, что приходилось изучать. Фалес объяснял солнечное затмение и видел первооснову всего сущего в стихии воды. Но слова его сливались со словами Анаксимандра, изобретателя солнечных часов. И тотчас Анаксимен уверял, что в основе жизни — воздух, а Гераклит видел эту первооснову в огне. Пифагор провозглашал своё учение о гармонично устроенной вселенной, которая Космос, гармония выходила соответствием чисел и цифр; огромному Макрокосму большой вселенной соответствовал микрокосм разума и чувств каждого человека. И число оказывалось основой всего сущего... Пифагора царевна предпочитала другим философам, потому что он развил египетские писания о переселении душ, подававшие некую прекрасную надежду на твоё послесмертное будущее, то есть, в сущности, оказывалось, что смерти не существует никогда!.. Тем не менее сливались в сознании большой девочки многие поэтические строки:
Скоро потом ты увидишь Тринакрию остров; издавна
Гелиос тучных быков и баранов пасёт там на пышных,
Злачных равнинах...
Вы сюда к пещере, критяне, мчитесь,
К яблоневой роще, к священным нимфам...
Вы, богатыри, Полидевк и Кастор,
Леды сыновья и владыки Зевса,
Воссияйте нам от земли Пелопа...
Муз фиалкоувенчанных
Дар поведаю — песнями
Славословить бессмертных...
У Геракла — пожар под бровями,
И в уме — убийство с бедою...
По горам среди стад и круженья наяд!..
Льём вино — Музам в честь,
Дщерям Памяти — в честь,
И водителю Муз - Сыну Лето — в честь... [15]
Клеопатра встряхивала косами, вертела головой. Поток стихов разделялся, распадался на определённые реки и ручьи отдельных поэтов. Величественный Гомер вёл строки «Одиссеи», Сафо пела о пещере нимф, Алкей обращался к божественным братьям Диоскурам, Коринна зачинала свою песнь о дочерях Асопа, и Симонид Кеосский говорил о гневе Геракла, увидевшего, как Несс, кентавр, вздыбился к сближению телесному с Деянирой, и Пратион слагал свою Гипорхему, гимническую песню-пляску сатиров, записанную Афинеем, с этим насмешливым вывертом — звуковым повтором — Triambo — dithyrambe, и муз прославляет Терпандр Лесбосский. И вдруг всё происходит, и нельзя понять происходящее. А всё — совершенно старинное, почтенное, почётное, и единообразное. Всё — единообразно. У всех — резкие движения-повороты, как будто всё — Ирас. У всех — тёмно-карие глаза; все говорят, что Мусейон — курятник для каплунов... А проза ещё более наклонна к единообразию и слиянию, накатывается, угрожает унести своим мерным, но опасным течением...
15