— Этот человек учил нашего отца играть на флейте...
Маргариту эти слёзы, грусть и умиление в голосе Вероники удивили. Веронике вроде бы не за что любить отца!.. Но Маргарита не стала спрашивать. Она просто приняла такие проявления любви как некую данность. Но в тот день она спросила сестру:
— Отца прозвали Флейтистом-Авлетом, потому что он любил играть на флейте? — Впрочем, она догадывалась, что вовсе не потому. Так и вышло!
— Конечно, нет, — отвечала Вероника слегка раздражённо и с некоторой снисходительностью. — Он ведь был жрецом Артемиды. Он должен был часами не отрывать флейту от губ, чтобы вступить в состояние священной одержимости. Неужели ты можешь думать, будто твой отец играл на пирушках?
— Я так не думаю.
— Вот и хорошо!..
Но Маргарита всё равно не верила в добродетельность отца.
Вероника сказала далее:
— Ив Эфесе, что в Малой Азии, он также был верховным жрецом в этом знаменитом святилище Артемиды Эфесской.
Маргарита больше не спрашивала. Ясно было: отец бежал из Александрии в Эфес, а оттуда — в Рим! Почему? Его прогнали из Эфеса? Почему в Рим?! Чуялось: с этим бегством в Рим связано дурное, скверное, угрожающее. А что другое может быть связано с Римом?!
Историк Тимаген попросил Веронику об официальной аудиенции. Собственно, он бы мог с ней побеседовать на одном из собраний в ковровом зале. Но он попросил об официальной аудиенции. Разумеется, Потин непонятным образом узнал об этом и настаивал на своём присутствии. Но царица отказала на этот раз очень решительно и приняла Тимагена окружённая тремя близкими ей людьми: Деметрием, Селевком и Архелаем. Таким образом она фактически продемонстрировала, что эти трое состоят при ней в ролях официальных её советников. Тимаген сообщил новости из Рима, полученные им в частном письме от одного римлянина, поэта, увлечённого стихами Каллимаха и Феокрита. Речь шла о консуле Гнее Помпее, который по предложению народного трибуна Каниния должен был прибыть в Александрию, но без военной силы, а в качестве посла, который согласно желанию Рима попытается примирить александрийцев с Птолемеем Авлетом и вернуть последнего в Египет. Но консул Спинтер уже открыто говорил о введении в Александрию римских войск...
Сидевшая на тронном египетском кресле Вероника поднялась:
— Мы ничего не должны Риму. Египет — независимое государство. Я — правительница этого государства. Народ не захотел правления моего отца. Рим не имеет права вмешиваться во внутренние дела Египта!..
— Гай Юлий, который хочет, чтобы его избрали претором, утверждал в сенате, будто учёные Мусейона готовят секретное оружие для нападения на Рим. «Вспомните Ктесибия, ученика великого Архимеда, — говорил он. — Подумайте о Героне! Инженеры Александрии угрожают безопасности Рима! А следовательно, безопасности мира! Александрия — страшный город, Мусейон — гнездо злых сил, где изобретаются механизмы для уничтожения людей!» Такую речь говорил Гай Юлий. — Сам Тимаген старался говорить спокойно, даже беспристрастно...
Вероника снова села на трон. Теперь и она сделалась спокойна. Или приняла на себя вид спокойствия. Она посоветовалась с Деметрием, Селевком и Архелаем. Мнением этого последнего она особенно дорожила. Она считала Архелая таким же умным, как Потин, но зато искренне расположенным к ней. Решили отправить в Рим посольство во главе с философом Дионом.
— Мы должны показать Риму, что Египет не хочет ни на кого нападать, но в то же время надо проявить твёрдость, надо твёрдо заявить, что Египтом правит законная царица и только её послы могут представлять Египет в Риме, а отнюдь не Птолемей Авлет, не являющийся египетским правителем!..
Селевк считал подобный образ действий неправильным:
— Все эти посольства, переговоры и прочие глупости — всё это только позволит римлянам собрать войска! Ты, великая царица, принадлежишь по своему рождению к династии потомков Лага-Зайца, но для чего показывать римской волчице, что Египет и вправду заяц, готовый вступить с ней в переговоры вследствие своей совершенно излишней деликатности! Прости меня, великая царица, но сейчас подобная деликатность совершенно нелепа...
Архелай заметил в ответ, что совершить нападение на Рим Египет не имеет возможности:
— ...если бы в Египте и в самом деле имелось какое-нибудь секретное оружие...
Секретного оружия не имелось.
Архелай предполагал, что представительное посольство произведёт на Рим впечатление:
— Этот Рим кичится своим народовластием, но Египет должен показать, что отнюдь и сам не чуждается принципов народовластия...