Новобрачных Теодот, указывая рукой, направил к тронному креслу, пышно убранному. Они воссели и торжественно принимали церемониальные поздравления. Затем одна из женщин сделала Маргарите знак подняться. Маргарита встала. Её снова обернули ковром и унесли...
В прежнем покойчике она наконец-то увидела Хармиану, кинулась, обняла, заплакала... Хармиана молча гладила её по голове. Потом женщины принялись, окружив девочку-жену, раздевать её, разоблачать от брачных одежд, смывать едкие краски с её лица, расплетать косы... Самая старая из этих женщин, старшая, начала говорить грубоватые слова положенного наставления невесте перед началом первой ночи... Маргарита крепко прижала ладони к ушам. Ладони и ступни должны были оставаться окрашенными... Она знала, что в соседнем покое раздевают её брата-мужа. Её в лёгком хитоне повели в брачный покой. Оставили. Успела заметить тревожный взгляд Хармианы. В брачном покое, на краю широкого ложа, застланного красным покрывалом, сидел её брат-муж, мальчик в тонкой рубахе, которого она плохо знала. Он сидел, опустив голову. Его чёрные волосы были острижены очень коротко... Он поднял голову и посмотрел на неё. Взгляд его был неробкий, сердитый, с вызовом, но всё же взгляд мальчишки, подростка... То, что затем случилось, она запомнила смутно... Он оказался неожиданно сильным, хватал её грубо за руки, пытался обхватить, повалить... Она вырывалась, царапалась, толкала его, оттолкнула на постель, выбежала из спальни... Хармиана ждала в коридоре, у двери, обняла накрепко свою питомицу, повела в объятии... Маргарита заснула на полу, на ковре, а её Хармиана сидела рядом, поджав ноги, и не отпускала её горячей руки... Церемонии торжественного представления новобрачных матери молодого супруга не было. Маргарита проснулась поздно, хмурая, её умыли, переодели в новое платье. Хармиана сказала, что надо идти к отцу. Значит, отец был здесь! Или приехал сейчас?.. В комнате отца уже стоял молчаливый мальчик-супруг. Она увидела на его лице несколько подсохших за ночь царапин. Глаза отца были печальными, лицо — весёлым парадоксально.
— Она ещё будет твоей! — утешал он сына. — Ты ещё мал для настоящих брачных ночей! — Клеопатра, сама не зная, почему это, подошла почти близко к мальчику, он не посмотрел на неё. Отец говорил: — Потерпи, дитя, потерпи года три!.. — Отец засмеялся, он, в сущности, редко смеялся. — Потерпишь?.. — Во взгляде отцовом странная пытливость вдруг смешалась с какою-то пылкой доброжелательностью, тоже странной. Он глядел на сына. Ждал. Но ждать пришлось недолго. Птолемей Филопатор кивнул, тоже хмуро. Отец быстро провёл ладонью по его чёрной маковке, несколько раз... — Иди, ступай, мы уедем сегодня...
Мальчик вышел, так и не поглядев на сестру-супругу... Теперь отец обращался к дочери...
— Корион му! Девочка моя!.. — Он, плотный, толстый, в сущности, подкатился к ней, поцеловал в щёку, мокрыми губами клюнул. Кожа над его верхней губой кольнула её щёку острой щетинкой. Пахнуло вином и плохими зубами...
Почему-то она сказала, отстраняясь:
— Разве был пир? Я не слышала...
— Не было пира, — отец оскалился, улыбки не вышло. — Я выпил немного, всё же в первый раз... женю сына, дочь замуж выдал... Потерпи и ты! Он хорошим будет мужем, сильным парнем!.. Л здесь всё твоё, твой дом, усадьба... тебе!.. Я сегодня увезу всех!.. Отдыхай! Делай, что хочешь! Здесь хозяйка — ты!.. Дом, сад, все рабы в придачу!.. Твоё!.. что хочешь...
В первый раз в своей жизни она была совершенно свободна. Хозяйка своего дома! Дом, хозяйство царевны!.. Хармиана, Ирас были при ней. Почему отец так настойчиво говорил ей, что она... свободна?.. Может быть, он думал, далее и хотел, чтобы у неё был теперь любовник? Почему вокруг никого нет? Какая тоска! Теперь она свободна. Можно взять на свою постель даже какого-нибудь сильного раба! Но она не хочет... Её брат и сейчас противен ей. Что будет через три года? Или через два? Какая тоска!.. Почему ей не хочется быть с мужчиной?!.. Л если бы с таким, как Деметрий!..