В этом изложении легенды о Клеопатре и Антонии их история напоминает миф о Венере и Марсе. Здесь напрашивается целый ряд очевидных параллелей. Когда в 1987 году Питер Холл ставил шекспировских «Антония и Клеопатру» в Национальном театре, с Джуди Денч и Антонием Хопкинсом в главных ролях, на обложке программки была отпечатана репродукция картины Веронезе «Марс и Венера, связанные Купидоном». На представлении, данном при дворе французского короля в 1746 году, Клеопатра появляется в наряде Венеры. Антоний, внезапно влюбившийся в неё, декламирует:
Клеопатра-Венера возражает: «Рим запрещает своим героям влюбляться». В ответ Антоний решительно встаёт на её сторону: «Красота ваших глаз диктует мне более высокие законы», а его новообретённая возлюбленная воспевает победу любви:
В современности мифологические ссылки не используются, но спор между войной и любовью остался главной темой легенды о Клеопатре. Платон, апостол Павел и их последователи чётко различали плотское вожделение и возвышенное душевное устремление, но есть и третий род любви, ни земной, ни небесной, но человеческой, в которой объединяются эротическое желание и нежное стремление. Иногда Клеопатра предстаёт в роли адвоката обеих сторон. В пьесе Сарду Антоний собирается пронаблюдать за экзекуцией над захваченными пленными, но в этот момент, словно в насмешку над воинственным римлянином, звучат звуки флейт и тамбуринов. Клеопатра, противница убийства, собирается отменить казнь. В пьесе Дельфины де Жирарден пацифистский настрой выражен ещё сильней. Клеопатра, вспоминая битву при Акции, объясняет, что ей удалось бежать от этих «подлых и глупых игр» в войну. Один из воинов на её корабле был убит, и, увидев его мёртвым, она подумала, что он напоминает Антония. «И мне стала безразлична судьба вашего величия, мне не была безразлична лишь льющаяся кровь... Что за безумие, имея возможность жить, умирать ради пустого титула!»
И как возможно пересмотреть западный расизм и кодекс чести мужской добродетели, который считает Клеопатру порочной за то, что она увела Антония с поля драки, точно так же есть возможность пересмотреть и пуританские взгляды, по которым Клеопатра, воплощающая земные радости, осуждается. В произведениях Мери Баттс и лорда Бернерса Клеопатра, напротив, презирает римлян за их грубость и неспособность к наслаждениям. Расцвет ханжества, как мы видели, привёл к тому, что Клеопатра стала привлекательна именно из-за тех черт, что считались достойными сожаления, — её сладострастия и умения наслаждаться земными радостями. Рекламные агенты, коммивояжёры и владельцы ресторанов всегда используют её имя для обозначения чувственных удовольствий. В непристойном фольклоре она славилась умением так напрягать мускулы вагины, что доставляла невероятно острые ощущения, этот трюк получил название «пожатие Клеопатры» (герцогиня Виндзорская и сингапурские проститутки довоенного времени были одними из многих секс-героинь, что владели этим мастерством). На южном побережье Турции много местечек носят её имя. Как объясняют туристам местные гиды, это в честь восхитительного медового месяца, что она якобы провела там. Там есть «берег Клеопатры» — пляж с исключительно мягким шёлковым песком, что, по легенде, был привезён из Египта, чтобы Антоний и Клеопатра могли проводить на нём все ночи, любуясь на звёзды. Есть «источник Клеопатры». Здесь в пещере ключевая вода стекает и смешивается с морской, образуя неповторимой красоты жемчужно-зелёные струи. Там, по преданию, Клеопатра принимала ванны. Кремы для лица, домашние душевые кабинки и (чаще всего) мыло называются её именем, с которым связана атмосфера изысканности и эротики. В романе 1930 года Клода Ферваля «Личная жизнь Клеопатры», одном из многих более-менее заполненных порнографическими фантазиями произведений на ту же тему нашего столетия, её «искрящееся янтарное тело» напоминает «соблазнительный плод», а когда она появляется перед Цезарем из ковра, то платье на ней «всё помято», а она «покрасневшая, смущённая, полна очарования». «Последний национальный мотив — египетский стиль — стиль потрясающей царицы Клеопатры! — гласил разворот журнала модной одежды летом 1989 года. — Чувственный, горячий, экзотический облик!»