Знаменитые здания составляли часть царского дворца, располагавшегося на мысе Лохиада и постепенно разраставшегося по мере того, как каждый монарх, следуя македонской традиции, возводил для себя палаты из привозного мрамора. Непременным элементом убранства были интерьерные фонтаны, мозаики и роскошная обстановка; даже обеденный зал, напоминавший палаточный павильон, украшали «сто мраморных статуй работы лучших мастеров, <…> картины живописцев сикионской школы вперемешку с различными отборными портретами»[58]. Высоко под алым потолком восседала пара огромных золотых орлов, — теперь символ дома Птолемеев удвоился в соответствии с числом близнецов-монархов, — а внизу подле золотых и серебряных столов, сервированных посудой с украшениями из драгоценных камней, стояла сотня лож из золота.
Эта непомерная роскошь была в духе Арсинои II, и Птолемей II полностью полагался не только на ее вкус в оформлении интерьера, но и прислушивался к мнению супруги по другим жизненным вопросам. Дело ее рук обычно вызывало восторг у тех, кому доводилось побывать во дворце во время празднеств. Вот что говорила одна гостья своей подруге:
И все-таки находились и такие, на кого это не производило большого впечатления и кто считал, что «в Египте нет ничего, кроме театральной пышности и показного блеска»[60]. Подобные суждения задевали самолюбие монархии, для которой важна была внешняя сторона.
Создав за пять лет блистательный образец потребительского общества в рамках отдельно взятого дома Птолемеев, Арсиноя II умерла в возрасте сорока шести лет накануне полнолуния 9 июля 270 года до н. э. После ее пышной кремации по македонскому обычаю греки представляли, что их бог Солнца Аполлон послал за ней золотую колесницу, чтобы доставить ее на небеса, а египтяне были уверены, что вознесшаяся душа Арсинои сияет в созвездии Исиды звездой Софис, появляющейся ежегодно между 17 и 19 июля. В честь обожествленной правительницы каждый год проводились празднества. В городе, где ее почитали и улицы которого носили имя царицы, устраивались шествия во главе со жрецами, а люди пили вино из кувшинов с ее изображением.
В Александрии на обдуваемом ветрами мысе Зефирионе построили храм Арсинои II в образе Афродиты, повелительницы ветров, по архитектуре напоминавший гигантский питьевой сосуд, что должно было символизировать потребление алкоголя при отправлении царского культа. Недалеко от гавани, там, где возвышался огромный каменный обелиск Нектанеба II, находился еще один роскошный храм Арсинои. Под его магнитными сводами, как говорят, парила в воздухе железная фигура Арсинои II восьми футов высотой, сверкавшая перидотами цвета морской волны и изображавшая царицу в момент ее вознесения на небо[61].
Птолемей повелел, «чтобы ее статуя была установлена во всех храмах. Жрецам это понравилось, ибо они знали о ее возвышенном отношении к богам и ее прекрасных делах на благо всех людей»[62]. Названную «возлюбленной овна», ее почитали в Мендесе, городе, «где с женами коз супруги-козлы сходятся»[63]. Этот аспект ритуального поведения в сдержанной форме отмечал историк Геродот, констатировав, что там «произошло удивительное событие: козел открыто сошелся с женщиной»[64].
61
Согласно историкам древности, такой замысел не был осуществлен из-за смерти архитектора и самого Птолемея II. —
63
Текст приводится по изданию: