— Это не эксперимент в твоем понимании! — прервал друга Михаил. — Если она мне поможет, то это будет доброе дело! Целительный дар, творящий добро! Такой не должен пропадать в безвестности в небольшом провинциальном городке страны. Если же не поможет — оставим все как есть. Я просто выскажу тебе свое суждение о ее способностях, проверенных на собственном опыте. Я ее деликатно попрошу, с юмором, шуточкой. Если она откажет, я не обижусь, честное слово. Но даже для науки это может быть важно! Или ты против науки? — сощурил ехидно глаза газетчик. — Может быть, ты против великого Павлова с его учением о рефлексах?!
— Ну, против великого Павлова и науки в целом я, пожалуй, поход не осилю! — с улыбкой ответил Куравлев. — О как! И науку приплел! До чего же ты настырный, Мишка!
— Работа такая! — философски парировал журналист. — Слушай, пойдем уже в дом, а то прохладно что-то становится!
Оба мужчины устало зашагали в сторону коттеджа.
Семен Логинов сидел на небольшом складном стульчике и держал в руках тоненькую кисточку для рисования. Перед ним стоял мольберт с закрепленным холстом, на котором уже угадывались очертания дома Куравлевых. В левой руке, он как истинный художник, держал палитру красок. Позади молодого человека создающееся на их глазах изображение рассматривали сын Куравлевых — Артемка и сын Оптимистовых — Тимур. Пацаны заворожено и с восхищением следили за движениями кисти художника. Ведь прямо на их глазах, благодаря сотням тысяч больших и маленьких штрихов, рождалась новая картина, не компьютерная, а именно создаваемая живыми красками. Логинов иногда поглядывал на двух маленьких зрителей позади себя и посмеивался. Он вспоминал себя в этот момент, таким же примерно по возрасту любопытным пацаном, который так же заглядывал за спины художников в родном городке. Благодарных зрителей сейчас у Семена было лишь двое — совсем юные ребята. Взрослых не манила магия создания художественного произведения, они уже многое в жизни повидали, некоторые из них подходили, молча рассматривали штрихи, но быстро теряли интерес к не созданной еще работе. Процесс им не был интересен. Видели наброски и Куравлевы, телохранители Сергей и Алексей, Михаил Оптимистов со своей супругой Евгенией, Светлана Стриж. Многие из них говорили дежурные комплименты по поводу идеи и методики работы молодого художника, но в глазах их, кроме разве что Светланы Стриж, не было видно такого детского восторга от лицезрения работы художника, какое заметно в очах двух детей позади творца. Взрослые играли в теннис, их мобильные телефоны непрерывно трезвонили, они обсуждали взрослые, далекие от искусства дела, советовались между собой и вновь расходились.
Дети же и художник тихонько творили.
ГЛАВА 25. Помоги мне бросить курить!
Через три дня, когда Логинов с Оптимистовым приехали с медицинских консультаций, а усталые Федор и Алевтина Куравлевы прибыли домой, ближе к вечеру, все взрослые расслаблялись в гостиной перед широкоформатным плоским телевизором с огромным экраном. Зашли Семен Логинов и двое пацанов — Артемка Куравлев и Тимур Оптимистов. Семен нес в руках холст. Он подошел к хозяйке дома и молча вручил ей картину, при этом показав на себя пальцем, потом на Артема и на Тимура.
— Это мне от вас троих? — переспросила Алевтина.
Логинов кивнул.
Все отвлеклись от телепередачи и следили, как женщина разворачивает холст. Потом наступила пауза. Федор Куравлев и Миша Оптимистов поднялись из мягких кресел и встали за спиной Алевтины, молча глядя на изображение поверх женских плеч. Евгения Оптимистова также вытягивала шею, стараясь увидеть то, что изображено на холсте. Петр Степанович Куравлев тоже заинтересовался и, опираясь обеими руками на подлокотники, привстал со своего места.
— Ничего себе красота! — не выдержал Федор, и с детской непосредственностью добавил. — Вот это настоящая живопись!
— Да, Семен! Ты меня вновь удивил! Это не то, что моя мазня!- самокритично провозгласил Оптимистов, — У тебя, Семен, после эпизода с купанием в реке голос пропал, но зато какой талант художника вылез! Это я тебе со всей честностью говорю!
— Учись у своего молодого коллеги! — высказала пожелание мужу Евгения Оптимистова.
— Спасибо, Семен! Это действительно красиво. Дом, как будто, ожил на твоей картине! — искренне поблагодарила Куравлева.
Алевтина выразила словами то, что чувствовали все, глядя на творение Логинова.
Нарисованный на холсте дом казался как будто живым, праздничным, очень реалистичным. У зрителя создавалось впечатление, что он смотрит на трехмерную уменьшенную модель здания, а не на плоский рисунок. Такие макеты можно увидеть на выставках архитектуры и масштабных планах застройки территорий или фильмах формата 3D. Все детали, вплоть до мельчайших, включая стилизованные под древний Египет барельефы, завитушки кованых решеток, даже блестящий, позолоченный петушок, что вращается на ветру, на шпиле дома, художник передал с удивительной четкостью.