Шума колёс и топота копыт почти не было слышно, а приоткрыв форточку можно было избавиться от духоты. Всё же в июле даже в лесах становилось невозможно жарко. Клэр сидела рядом с Мартином, который сильно задумался.
–О чём думаешь?
–Да вот… Что нам сделают?
–В смысле? Думаешь, за это могут наградить?
–Слухи о нашем манёвре облетели всю страну; многие офицеры ставят в пример такую тактику, а также все поражаются, что мы до этого ни разу не были в бою. Теперь на нас точно висит ярлык "будет постоянно совершать великие дела". То есть одна ошибка…
–И мы станем жертвами такого порицания, что потом не очистим своё имя. Но может не всё будет так ужасно?
–Вероятно. В любом случае, нам приказали, а значит надо сделать.
Он прикрыл глаза и задремал, покачиваясь на широком и мягком диване. Клэр же смотрела в окно. Там пролетали мимо деревья, холмики и изредка аккуратные дома, но примерно через два часа они въехали на широкий мост. Она посмотрела в другую сторону- виднелся крутой берег и холм, на котором стоял дворец. По нему шла извилистая и широкая дорога, куда карета вскоре свернула. Роскошные особняки и широкие улицы мелькнули с левой стороны, а они начали подниматься. Клэр взглянула на себя, а потом на Мартина- оба были в парадной форме. Чёрный китель, штаны, колготки и юбка с белой полосой, и даже сапоги… Но на них были небольшие наголенники из блестящего серебристого металла.
Карета остановилась у одного из боковых входов во дворец, двери которого были распахнуты. Перед ними стояли дворецкие в красивых сюртуках, один из которых открыл дверь. Сильным ударом в живот она разбудила своего попутчика, и их повели куда- то во дворец. Внутри был приглушённый свет, прохлада и пахло кадилом.
По пояс в коридорах были уложены панели из тёмного дерева, заканчивающиеся красивыми "карнизами" с золотыми гвоздями. Под сводчатыми потолками висели красивейшие люстры, почти не чадящие, а в углах стояли кушетки с красным бархатом, около которых- столики с вазами. В залах было светло и просторно, но казалось странным, что по белоснежному кафелю с редкими синими точками никто не ходит.
Крайним этапом, самым сложным для парня, была лестница- длинная и широкая, ведущая к огромным воротам. Около них они долго поправляли форму, а он пытался отдышаться- им сказали, что там их ждут важные личности. Судя по гербу на дверях, там сидел сам император.
За несколько дней до этого в этом самом дворце собрались все генералы. Они разместились в красивом зале со сводчатым потолком, белыми стенами с резными колоннами. В центре был гигантский стол, тянущийся почти что до окон. Те были лишь на одной стороне, и всего в количестве двух штук, но зато они были вытянутыми и тонкими с витражами в верхней части. От них шли градины, которые образовывали полумрак между окошками, и именно там, во главе стола, полусидя расположился маршал Изенбург, а перед ним сидели десятки генералов и высших офицеров.
Один из них стоял и читал рапорт, держа его прямо перед лицом.
–Это был доклад о боевых действиях 5 взвода третьего полка. На этом у меня всё…
Около маршала сидел высокий мужчина в форме генерала- лейтенанта- у него на вороте были белые поля с ветвями дуба, а на витиеватых погонах- одна отметка. Он сидел ровно, его вытянутое и приятное лицо с мощными скулами казалось сосредоточенным. Он встал и начал говорить:
–Имея в виду, что для лейтенантов Изенбург и Вельфа это был первый бой, я считаю, что их необходимо наградить за это.
–И как? Сразу им звание повысить, а?– раздался с другой стороны мерзкий голос Генриха, тоже генерала- лейтенанта.
Он был небольшого роста, походил на бочонок; его кудрявые короткие волосы цвета тёмного дуба росли только на висках, макушке и затылке, открывая лоб, отчего тот казался неимоверно высоким. С его маленькими синими глазами, под которыми болтались прикрытые бакенами тучные щёки, он казался уродом.
При этих словах маршал убрал руку со стола.
Генерал- лейтенант Салазар продолжил:
–Нет, но при последующих их достижениях я бы обратил на это предложение внимание. Я же думаю, что они достойны той чести, которую император оказывает лишь лучшим, независимо от их статуса…
По рядом начали шептаться. Но их остановила рука маршала, появившаяся из мрака.
–Я уверен, что Салазар прав.
–Ну что вы, маршал… Конечно, я уверен, что вы хотели бы помочь вашей единственной дочери…– вставил свою монету Генрих.
–Ошибаешься!– генерал почти крикнул, но голос оставался твёрдым и настойчивым: она для меня- солдат, как и все мои дети. Они все- дети нашей империи, а потом уже чьи- то отпрыски- так что никто из них никогда не получал и не получит поблажки или снисходительности.