Клерамбо

Роллан Ромен

Клерамбо

История свободомыслящего человека во время войны

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Настоящее произведение не роман, но исповедь свободной души, захваченной бурей, история ее блужданий, припадков уныния, борьбы. Не ищите в нем ничего автобиографического! Если у меня явится когда-нибудь желание говорить о себе самом, я буду говорить, не надевая маски, не прикрываясь вымышленным именем. Хотя я наделил героя кое-какими своими мыслями, его сущность, характер и обстоятельства его жизни принадлежат только ему. Моим желанием было описать душевный лабиринт, в котором ощупью блуждает ум слабый, нерешительный, колеблющийся, податливый, но искренний и страстно стремящийся к правде.

В некоторых главах эта книга близко напоминает Размышления наших старых французских Моралистов, стоические Опыты конца XVI века. В эпоху, сходную с нашей, но превосходящую ее трагическим ужасом, среди ужасов Лиги, старший президент Гильом Дю Вер мужественно писал спои величественные Диалоги О Постоянстве и Утешении в пору общественных бедствий. В самый разгар осады Парижа он ведет беседы у себя в саду со своими друзьями: Линосом, великим путешественником, Музеем, старшим деканом медицинского факультета, и писателем Орфеем*. Глаза их еще полны страшных картин, которые они только что видели на улицах (бедняки, умершие от голода, женщины, вопящие, что возле Тампля ланцкнехты едят их детей), но они пытаются подняться скорбными своими умами на вершимы, откуда можно охватить мысли столетий, откуда даешь себе отчет в том, что устояло среди испытаний. Перечитывая в годы войны эти Диалоги, я не раз чувствовал себя близким благородному французу, писавшему:

* Линос, Музей, Орфей – греческие мифологические имена.
(Прим. перев.)

"Человек рожден все видеть и все знать, и привязывать его к определенному месту на земле – большая несправедливость. Любая страна родина для мудреца… Бог дал нам землю, чтобы мы наслаждались ею сообща: если только мы достойны звания человека"…
Париж, май 1920.

ВВЕДЕНИЕ*

* Это введение было опубликовано в швейцарских газетах в декабре 1917 года вместе с одним эпизодом из романа. В одном из примечаний давалось объяснение первоначального заглавия: Один против всех.
"Это не лишенное иронии заглавие, – оно напоминает прочитанное наоборот заглавие Ла Боэси**: Против одного, – не должно внушать мысли о нелепом намерении автора противопоставить одиночку всем людям; нет, это лишь призыв к настоятельно необходимой в настоящую минуту борьбе индивидуального сознания со стадом". (Прим. автора)
** Этьен де Ла Боэси – французский писатель XVI века (1530-1563), друг Монтеня. Полное заглавие цитируемого сочинения: "Рассуждение о добровольном рабстве или против одного". (Прим. перев.)

Предмет этой книги не война, хотя война и бросает на нее свою тень. Предмет этой книги – поглощение индивидуальной души пучиной стадной души. Это явление, на мой взгляд, гораздо более чревато последствиями для будущего людей, чем преходящее главенство какой-либо нации.
Я умышленно оставляю на втором плане вопросы политические. Их надо приберечь для специальных исследований. Но каковы бы ни были причины, которым приписывают происхождение войны, какой бы тезой и доводами ее ни защищали, ми один довод в мире не оправдывает капитуляции ума перед общественным мнением.
Повсеместное развитие демократий в сочетании с ископаемым пережитком: чудовищным утверждением государства, привело умы Европы к догмату, будто у человека нет более высокого идеала, чем стать слугой общества. И этому обществу дается определение: государство.
Осмелюсь утверждать: кто делает себя слепым слугой слепого – или ослепленного – общества, а таковы все современные государства, где кучка людей, обычно неспособных охватить сложность народов, умеет лишь внушать им, при помощи лживой прессы и беспощадного механизма централизованного государства, мысли и действия, соответствующие их собственным прихотям, страстям и интересам, – тот не служит обществу в истинном смысле слова, а порабощает и принижает его вместе с собой. Кто хочет приносить другим пользу, должен прежде всего быть свободным. Сама любовь не имеет цены, если она любовь раба.
Свободные души, твердые характеры – вот чего больше всего нехватает миру в настоящее время. Всевозможными путями – трупной покорностью церквей, удушающей нетерпимостью отечеств, отупляющим унитаризмом социализмов, – мы возвращаемся к стадной жизни. Человек медленно обособился от теплого ила земли. Тысячелетние усилия повидимому истощили его: он дает глине снова поглотить себя; коллективная душа его засасывает; он отравлен тошнотворным дыханием пучины… Полно, оправьтесь, не верьте, что круг эволюции человека завершен! Наберитесь смелости отделиться от увлекающего вас стада! Всякий человек в истинном смысле этого слова должен научиться оставаться одиноким посреди себе подобных, думать один за всех, – и, если понадобится, против всех. Думать искренно, даже против всех, значит все равно думать за всех. Человечество нуждается в том, чтобы любящие его не поддавались ему и, когда следует, бунтовали против него. Кривя совестью и умом с целью польстить, вы не окажете ему услуги, – вы послужите ему, лишь отстаивая прямоту души против злоупотребления властью; ибо совесть и ум один из голосов человечества. И вы ему измените, если измените себе.
Сьер, март 1917