В мотеле два этажа. Номер 108, который занимала Виктория, располагался на первом, в самом углу буквы «г». На двери желтела полицейская лента. Я стояла и ждала, когда этот Мистер Чертова Задница договорится с администрацией.
Еще вчера он выказывал свой интерес — по крайней мере, улыбался своей безупречной улыбкой. А сегодня вел себя так, будто я внушала ему отвращение…
Наконец он явился в сопровождении долговязого сутулого мужчины — наверное, управляющего мотелем. В руках мужчины были ключи от номеров. Пока мы добирались до мотеля, Габриэль сказал мне, что его отец звонил туда и предупредил, что приедет его практикант сделать несколько фотографий.
— Когда я смогу снова сдавать этот номер? — спросил управляющий.
Габриэль стал отклеивать желтую ленту:
— Это место преступления. Мы дадим вам знать, как только будет можно.
— Знаете, за то, чтобы остановиться именно в этом номере, готовы доплатить многие. Фанаты убийств и расследований.
— Больные люди, — констатировала я.
Габриэль бросил на управляющего суровый взгляд, и тот, кивнув, удалился.
Мой напарник зашел в комнату первым, я — за ним. У меня возникло странное ощущение, будто я смотрю фильм со своим участием. Я остро почувствовала, что моя жизнь — это и в самом деле шоу фриков. Нормальные девчонки сейчас сидят дома, смотрят телевизор или тусуются с друзьями, а я стою в комнате, где совершено убийство.
Габриэль закрыл дверь. Из-за задернутых штор в комнате было темно. Красавчик щелкнул выключателем и с драматическими интонациями в голосе объявил:
— Комната жертвы.
— Спасибо, Капитан Очевидность.
Я огляделась. Ничего особенного — обычный номер в дешевом мотеле.
Одна огромная кровать («В каждом номере стоит королевская двуспальная кровать!» — сразу же вспомнилась фраза из рекламного проспекта), тумбочка с настольной лампой, телефон, будильник и маленький телевизор на комоде. Над кроватью — картинка с изображением лодки. Стены грязно-бежевого цвета.
Габриэль вздохнул:
— Ну и что ты будешь делать?
— Ты что-нибудь слышал о ретрокогнитивной психометрии?
— Ничего.
— Это способность видеть события, которые в прошлом происходили в определенном месте. Я умею делать это. Я дотрагиваюсь до объекта, концентрируюсь и иногда вижу, что случилось с человеком, который также дотрагивался до этого объекта.
— Иногда?
— Да. То, что видения бывают не каждый раз, не означает, что их в принципе не существует.
— Я не говорил этого.
— Я не идиотка, и не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, о чем ты думаешь.
Габриэль хотел засмеяться, но потом вспомнил, что должен ненавидеть меня, и поглубже натянул свою хмуро-серьезную маску:
— Понял. Буду сидеть в углу и молча наблюдать.
Он сел на стул.
— Отлично. Могу я трогать вещи?
— Да.
Первым делом я направилась в ванную, где стала скользить пальцами по занавеске душа, по кранам над раковиной. Ничего интересного. Какие-то неопределенные картины из серии «Чистка зубов».
Вернувшись в комнату, я села на край кровати и положила руки на покрывало, свернутое в ногах. И будто включила порноканал с размытым изображением. Последовали видения — пары занимаются сексом самыми разнообразными способами. Мои щеки загорелись. Я быстро встала и покосилась на Габриэля — не заметил ли он моего смущения?
Если до предмета дотрагивались многие люди, видения начинают обгонять друг друга, и в этой мешанине трудно разобраться.
Виктория жила в этой комнате последняя, и я надеялась попасть на ее канал. Но… Пока я узнала только то, что мотель не утруждает себя частой стиркой покрывал.
На телевизоре лежал пульт дистанционного управления. Я взяла его, закрыла глаза и сконцентрировалась. И опять ничего не увидела. Досадно…
— Пульт? — так долго Габриэль, конечно, не мог молчать.
— Ничего.
— Это правильно. Она не могла им пользоваться. Телевизор сломан. Она жаловалась на это на стойке в ночь убийства.
Вот почему я почувствовала досаду, когда держала пульт в руках.
— Это плохо, — заметила я.
— Почему?
— Если бы он работал, она бы осталась в номере и смотрела ночной канал. Не пошла бы в «Ямми». И не была бы сейчас мертва.
— Мы не можем предсказать будущее.
— Это точно.
Он сразу поднял голову:
— Постой, ты заявляешь, что ты экстрасенс, и при этом утверждаешь, что увидеть будущее невозможно?
— Совершенно верно.
Я подошла к комоду и ощупала каждую ручку.
— Почему же?
Я пожала плечами:
— Ни разу не встречала того, кто мог бы это делать. И поверь мне, судя по количеству фрикозоидов в городке, откуда мы родом, умей кто-нибудь предсказывать будущее, мы бы об этом знали.
— А мадам Маслова?
— Обманщица, — отозвалась я.
— Девочки, познакомьтесь, — рассмеялся он.
— Я никого не обманываю!
Защищаться от нападок этого типа мне уже надоело. Потрясающего типа, надо сказать, но все-таки идиота.
— Послушай, а тебе не кажется это лицемерным? Ты считаешь сумасшедшими тех, кто не верит в твои способности, а сама уничижительно говоришь об этой Масловой, — сказал Габриэль.
Вообще-то в его вопросе была логика. Но совсем не обязательно признавать это вслух.
— Может, ты заткнешься, чтобы я могла сосредоточиться?
Он усмехнулся, но подчинился.
Я ходила по тесному номеру еще минут двадцать, но ничего не добилась. Мне нужен был предмет, который сохранил бы прикосновение Виктории Хеппел, но только ее прикосновение. Хорошо, пусть не предмет — место, где сгусток энергии был бы максимально большим. Поиски пока не увенчались успехом.
— Сдаешься? — с надеждой произнес Габриэль.
И тут мне пришла в голову идея.
— У тебя есть фото с места преступления?
— Ну да, всегда ношу в кармане.
Очень остроумно. Я тяжело вздохнула:
— Но ведь фото все-таки есть?
— Конечно. У моего отца. А что ты хочешь увидеть?
— Мне нужно знать положение тела, когда ее обнаружили.
Он постоял, глядя на кровать:
— Я видел фотографии. Она лежала на кровати.
— Мне нужно воссоздать картину, — сказала я.
— Что, что?
Простыни и подушки с кровати были убраны, наверное, чтобы исследовать пятна крови. Я улеглась на голый матрас, уставилась в потолок и подумала, что недавно в него смотрела Виктория Хеппел.
— Помоги мне принять то положение, в котором ее нашли. Как можно точнее, пожалуйста.
Он покачал головой:
— Это глупо.
— Помоги, и на сегодня закончим.
— И чем это может помочь? Я все больше убеждаюсь в том, что теряю с тобой время.
Но я уже не слушала его, а, прищурившись, вглядывалась в небольшую, правильной формы темную точку на белом потолке.
— А это что такое?
— Где? — Габриэль проследил за моим взглядом. — Я ничего не вижу.
Я встала на кровать и задрала голову. Теперь точка была отчетливо видна.
— В потолке дырка. — Я показала пальцем.
Габриэль присоединился ко мне и стал разглядывать отверстие:
— Точно. Наверное, дрелью проделано.
— Это значит, что кто-то сверху мог видеть всю кровать, — сказала я.
Габриэль кивнул:
— Надо узнать, кто жил в том номере… — Он нахмурился: — И как отец мог не заметить этого?
— Он же не лежал в кровати на месте жертвы.
— Да уж.
— Так что там насчет потерянного времени? — произнесла я язвительно.
Он вспыхнул:
— Прости. Отличная находка. Спасибо.
Столкнув его с кровати, я снова приняла горизонтальное положение:
— Вернемся к нашим баранам. Ты можешь все-таки уложить меня так, как ее нашли?