Миссис Бингхем захлопала в ладоши, ее муж слегка кивнул. Я вернула им вещи.
— Теперь, — сказала мама, — если мы минуту помолчим, мой сын определит, с нами ли духи.
Если бы меня спросили, я бы сказала, что Перри проиграл в ту лотерею, где разыгрывались паранормальные дары. Его дар зависел от многих факторов и проявлялся далеко не всегда. Ему приходилось сосредоточиваться сильнее, чем нам с мамой, и сил он терял намного больше. Самое главное — ему требовалось присутствие духов. Но с духами не всегда можно договориться. Иногда они просто не являлись, и тогда клиент уходил разочарованным. Когда же духи все-таки давали о себе знать, Перри приходилось слушать речи мертвецов. Вы думаете, это приятно?
Брат закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Его грудь поднималась и опадала, но сам он оставался неподвижен. Через минуту Перри открыл глаза:
— Паула здесь, с нами.
Миссис Бингхем пронзительно вскрикнула:
— Мама! Мама здесь?
— Да, она говорит, что она ваша мать.
Мистер Бингхем возвел глаза к потолку и скрестил руки на своей бочкообразной груди:
— Докажите.
Перри склонил голову набок:
— Хорошо. Она говорит, что никогда не любила вас и сейчас не любит!
Лицо Бингхема побагровело. Миссис Бингхем захихикала:
— Точно. Мама никогда не любила тебя, милый, и ты это знаешь.
— Еще она говорит, — продолжил Перри, — что ей нравится ваша шляпа, миссис. Она напоминает ей ту, что всегда носила ваша бабушка.
На глазах женщины показались слезы.
— Поэтому я и купила ее! Когда я увидела ее в магазине, я вспомнила бабушку. — Ее лицо светилось. — Мама, бабушка с тобой?
Перри прислушался, потом передал:
— Она говорит — иногда, но не сейчас.
Я услышала, как дважды прозвонил колокольчик — дверь открылась и закрылась. Тот, кто зашел, не стал ждать своей очереди, как было указано в объявлении на стене, а прямиком направился к гостиной и громко постучал.
— Что за черт?
Мама ринулась к двери, и длинная юбка волчком закрутилась вокруг ее ног. Дверь она открыла рывком, что выдавало крайнюю степень раздражения.
— Милли?
Действительно, в проеме стояла Милли. Она была в одном из своих платьев из серии «дитя прерий», чулки под ее тощими коленками, как всегда, сбились. Милли живет в соседнем доме, таком же викторианском, как наш, но не столь ужасно раскрашенном. На первом этаже ее дома располагается антикварный магазинчик, который вполне преуспевает в летние месяцы. Милли — одна из тех благородных старушек, которые питаются скорее слухами, нежели обычной пищей. Несмотря на ее длинный язык, мы очень любим ее — прежде всего за то, что она принимает нас такими, какие мы есть, и присылает нам немало клиентов.
— Слава богу, вы здесь. У меня для вас новости! — Милли отодвинула мать и вошла.
— Милли, мы еще не закончили сеанс, — сообщила я ей.
— Это не может ждать, дорогая.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это вопрос жизни и смерти? — насторожилась мама.
— Так оно и есть, — выпалила Милли. Потом она потрясла головой: — Нет, пожалуй, только смерти.
Я не была удивлена. Чтение утренних газет наша соседка начинает с колонки некрологов.
— Тогда продолжайте, — заявил Бингхем. — Но учтите, вы занимаете время, которое мы оплатили. Так что постарайтесь побыстрее.
Милли широко раскрыла глаза:
— Убийство в «Королевском дворе»…
— Что?! — вырвалось у меня.
Я была уверена, что Милли сообщит нам о каком-нибудь столетнем старичке, ее приятеле, который мирно почил во сне. Но чтобы убийство… Вот почему мы видели на дороге полицию и «скорую». Сердце громко застучало.
Перри вскочил. Его потусторонняя связь с матерью миссис Бингхем, без сомнения, прервалась.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Ну, у Эда Фармингтона опять украли из сада одного гнома, и он пошел в полицию писать заявление. С ним не стали даже говорить. Они там были очень заняты и велели прийти завтра. И он, естественно, покрутился, чтобы узнать побольше.
— Подслушивал, — кивнула я.
— Да не все ли равно. — Милли мгновение помолчала, чтобы перевести дух, а потом продолжила: — В своем номере в «Королевском дворе» убита молодая девушка. Застрелена.
У меня все сжалось внутри. Молодая девушка… Возможно, моя ровесница… Убита. Неподалеку от нас.
Перри нервно тер ладонью подбородок:
— Они знают, кто убил или почему?
— Насколько мне известно, нет. Кажется, бумажник был на ночном столике, и в нем все деньги.
— Местная или туристка? — задала вопрос мама, ее лоб прорезала морщина.
— Туристка, — тихо ответила Милли.
Мы с Перри переглянулись. Кажется, дело серьезное.
— Как эта ужасно… — напомнила о себе миссис Бингхем, а мистер Бингхем забарабанил пальцами по столу:
— Ну, и что же вы, так называемые экстрасенсы? Что же вы не увидели того, что могло произойти, и не предупредили девушку?
Мама вздохнула:
— Я же говорила вам: мы не видим будущего.
— Да-а. Да вы просто шарлатаны!
Услышав это, я сорвалась. Повернувшись к миссис Бингхем, я спросила:
— Вы знаете некую Джейн Сазерлэнд?
На ее тонком лице отразилось смущение.
— Да, это бывшая секретарша моего мужа… до того, как он уволился. А что с ней?
— Он не уволился. Его уволили. У компании строгие правила относительно интрижек с секретаршами, но у вашего мужа не возникло сомнений на этот счет.
— Клэрити! — закричала мама.
Она попыталась схватить меня за руку, но Перри помешал ей. Миссис Бингхем со слезами выскочила за дверь. Ее супруг последовал за ней, выкрикивая, что мы мошенники и лжецы. Милли на цыпочках выскользнула за ними. Наши следующие клиенты, стоявшие у порога с открытым ртом, сочли за лучшее удалиться. Не было еще и одиннадцати. Я даже не завтракала. Но так мы и живем.
Добро пожаловать на шоу фриков!
Глава третья
Примерно в том возрасте, когда матери рассказывают своим детям, откуда берутся дети, наша Старла завела речь совсем о другом.
— Нет никакой гарантии, что у вас будет этот дар, — сказала она, в волнении потирая руки. — Но, принимая во внимание наследственность, думаю, лучше ввести вас в курс дела сейчас, а там посмотрим, чего можно ожидать.
Суммирую. Наши родители появились на свет в небольшом городке, затерянном в Беркширских горах. Западный Массачусетс. Все жители этого городка считают себя сообществом спиритологов. Каждый обладает какой-нибудь паранормальной способностью. Самые одаренные стремятся породниться, чтобы усилить наследуемый ген. Иногда браки устраивают специально, без всякой там любви.
Мои родители вышли из «хороших семей» — ну, из тех, где дар проявлялся у нескольких поколений. Предугадать, как поведет себя моя ДНК или ДНК моего брага, было невозможно. Однако опыт подсказывал, что способности, если они есть, должны были проявиться в пубертатном возрасте.
О том, что у матери дар, я знала всегда. Во-первых, мне было трудно что-либо скрыть от нее: в моем раннем детстве она безошибочно определяла, когда я вру. К счастью, Перри, который был на два года старше (и умнее), вовремя познакомил меня с кое-какими уловками.
Когда мама сообщила нам с братом, что дар может передаться, я восприняла это как должное, но, признаться, мне было немного не по себе. Мама, однако, убедила нас в том, что в этом нет ничего особенного. Вернее так — нет ничего пугающего. Дар — это тот же талант. Некоторые люди рождаются с прекрасным голосом, некоторые становятся хорошими спортсменами, но и тем и другим нужно много тренироваться, чтобы, имея хорошие задатки, добиться большего. Короче, талант надо развивать.
Когда наши способности начали проявляться, мать выступила в роли наставницы. Она научила нас управлять и пользоваться отпущенным даром. Мы поняли, в чем заключается талант Перри, едва ему исполнилось двенадцать. Примерно через неделю после дня своего рождения он сообщил матери, что бабушка передает нам всем привет. Бабушка к тому моменту уже умерла, и это был знак.