У нее были темные глаза, окруженные морщинками, — такие бывают у добрых людей, обожающих посмеяться.
— Ты здесь, чтобы встретиться со мной? Знаешь… то, о чем я говорила тебе раньше, правда.
— Нет, я пришла сюда перекусить и немного развеяться. Н я не верю ни слову из того, что вы сказали. Вы просто хотите, чтобы моя семья уехала из города и не составляла вам конкуренцию.
— Неправда, — сказала мадам Маслова, склонив голову набок. — Но я точно знаю, что ты в опасности. Я пытаюсь защитить тебя, но ты не хочешь слушать. Ладно, попытаюсь снова. — Она придвинулась ближе и выразительно посмотрела на меня: — Уезжай отсюда, девочка, пока не поздно.
Я услышала шаги Перри. Он подошел к скамейке, держа в каждой руке по рожку мороженого.
— В чем дело? — спросил он.
— Ни в чем, — ответила я. — Мадам как раз собиралась уходить.
Я обернулось к Масловой, но ее внимание уже переключилось. Она пристально смотрела на Перри. Потом встала и подошла к нему:
— Ты мне кого-то напоминаешь… Однажды я видела человека, похожего на тебя, но только старше.
Перри замер, а у меня екнуло сердце.
— Где? — спросила я, стараясь не выдать своего волнения.
Мадам махнула рукой, как будто это не имело никакого значения:
— Далеко отсюда, у меня на родине. В одной пустынной местности.
У нее запищали часы.
— Мне пора, — взглянув на них, сказала она.
Напоследок она бросила на меня тревожный взгляд.
То ли эта Маслова хорошая актриса, то ли и вправду верит, что мне что-то угрожает.
— Эй, мороженое тает, — заметил Перри: у его ног уже образовалась липкая лужица.
— Спасибо, не хочу.
Перри пожал плечами и стал облизывать оба рожка.
— Может, прогуляемся по пляжу? — предложил брат.
— Нет, я обратно пойду.
Перри спустился по ступенькам на песок. Хорошо, что я вытащила его на прогулку. Миссия выполнена.
Я встала, чтобы идти домой, но тут мое внимание привлекла Сесил Клэйворт в облегающем черном платье и на шпильках; она направлялась к дому Масловой. Наши взгляды пересеклись, и она двинулась в мою сторону.
— Хочу спросить тебя кое о чем. — Сесил сразу перешла к делу.
— О’кей, — кивнула я.
— У тебя сегодня свидание с моим сыном?
Вряд ли это можно назвать свиданием, но я снова кивнула.
— Я хочу, чтобы ты его отменила.
Такого я не ожидала.
— Не понимаю, какое вам дело до наших планов на вечер.
Сесил протерла свои огромные темные очки:
— За последние несколько месяцев ты причинила немало неприятностей нашей семье. Твоя детская выходка чуть не стоила нашему сыну поступления в университет и к тому же обошлась моему мужу в немалую сумму.
Я не желала больше слушать, как она оскорбляет меня:
— Вы считаете, я виновата? Если бы Стивен не списывал на экзамене, ничего бы и не было.
Взгляд Сесил был ледяным.
— Можешь думать что угодно, дорогая, но правда в том, что из-за тебя случаются неприятности. Несмотря на это, я была любезна с твоей семьей, даже сердечна. Мы живем в одном городе, и мой сын испытывает к тебе слабость. Собственно, только из-за него я была добра к вам. Однако, если ты станешь преследовать моего сына, хорошее отношение закончится. Он заслуживает лучшего, чем какая-то гадалка.
— А не слишком ли вы задираете нос для женщины с таким скромным прошлым? — спокойно сказала я.
— Что-о?
— Ни для кого не секрет, что вы выросли в трейлере. Просто вам повезло с внешностью, посчастливилось поймать богатенького мужа и изменить жизнь. Но не думайте, что вы лучше меня.
— Держись подальше от моего сына!
Она надела очки и пошла прочь. Мне захотелось подставить ей подножку, но оскорбить Сесил Клэйворт в самом людном месте города означало бы конец для нашего и так не слишком процветающего бизнеса. Поэтому я отправилась домой готовиться к своему «не совсем свиданию».
Глава двадцать третья
Стивен появился у нас дома, одетый в голубую рубашку со стильными пуговицами и льняные брюки, то есть для такого вечера, какой я планировала, он был одет слишком хорошо. Но Стивен всегда одевается «слишком». Что удивило меня по-настоящему — так это розы у него в руках.
Разве я не сказала ему, что это не будет свиданием? Конечно, я не посвящала его в свои планы, которые заключались в том, чтобы выжать как можно больше информации. Но мне казалось, Стивен понял, что это не какие-нибудь там романтические штучки — просто ужин, чтобы поблагодарить его.
— У тебя аллергия? — спросил он вдруг.
— Что?
— Розы, — ответил Стивен. — Ты как-то неодобрительно смотришь на них.
— О, извини, очень красивые. Я просто вспоминала, где у нас ваза…
Взяв цветы из его рук, я выполнила обязательный ритуал: понюхала букет и расплылась в улыбке:
— Спасибо! Подожди, сейчас вернусь.
Я отнесла розы на кухню, чтобы мама поставила их в воду. Мама говорила по телефону. У меня сложилось впечатление, что кто-то настойчиво пытается прийти на сеанс. Мама твердила, что мы уже закрылись, но ее собеседник, видимо, настаивал. В конце концов она согласилась. Мне было стыдно оставлять ее одну, но надо было идти.
Стивен подвел меня к своему «лексусу».
— Куда поедем? В «Капитанское бистро»? — спросил он.
— Я бы хотела в «Ямми».
— Ну-у… ладно, — разочарованно протянул он. — Если ты так хочешь…
Я не особо тяготела к «Ямми», но чтобы подстегнуть память Стивена, лучше «Ямми» места не было.
— Теперь понимаю, ты бывала здесь раньше, — сказал он, когда мы уселись в тускло освещенном угловом купе.
— Ну да, я, можно сказать, завсегдатай. А как ты узнал?
— Ты не посмотрела в меню.
Я указала на свою голову:
— Я листаю его вот здесь.
Он рассмеялся:
— Теперь верю, что ты захаживаешь сюда. Ну и чем тут кормят?
— Брату нравятся гамбургеры. А я неравнодушна к куриным наггетсам.
— Как там твой брат?
Мне показалось, Стивен проявлял искреннее сочувствие.
Я ответила ему после того, как официантка приняла у нас заказ:
— Дела у Перри не очень…
— Но я слышал, его отпустили из полиции, — удивился Стивен.
— Отпустили, но он по-прежнему главный подозреваемый. У них просто нет доказательств, чтобы держать его у себя. — Неожиданно я поняла, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. Весь день я носила маску, чтобы поддержать Перри и маму, а теперь, когда они были далеко от меня, вся моя уверенность улетучилась. — Прости меня, — сказала я, вытирая слезы. — Такое ужасное лето.
— Ничего страшного.
— А как ты проводишь лето? — поменяла я тему разговора, чтобы вернуть самообладание.
Стивен пожал плечами:
— Не очень здорово. Эта кампания, бесконечная политика у нас дома, какие-то великосветские ужины с родителями, на которых я должен вести беседы ни о чем… Для меня это настоящий стресс. Сегодня родители опять уехали на еще одно благотворительное мероприятие. Предполагалось, что я тоже поеду, но приятно было сменить темп.
Я подумала, не рассказать ли ему, что мне пришлось выслушать от его матери сегодня днем, но решила оставить это при себе. Ему и так хватало проблем с родителями.
— Честно говоря, жду не дождусь следующего месяца, когда я уеду учиться. Свобода! Мои родители — слишком… целеустремленные люди. — Он внезапно остановился. — Прости, мне не следовало говорить об этом.
— Ничего, ничего. Иногда полезно выпустить пар.
— Нет, это семейные дела. Зачем портить такой отличный вечер? Извини, что разнылся. Давай поговорим о чем-нибудь приятном.
— Например, о том, что весь город считает моего брата убийцей?
Стивен хмыкнул:
— Правда… Твоя жизнь сейчас не веселее.
— Это точно.
Официантка принесла нам еду, и Стивен занялся своим бургером.
— Я слышал, ты помогала полиции, — сказал он. — Это правда?