– Здорово! – крикнул парень из лодки, причаливая к каменистому мыску. – Ты что, загораешь?
И, наверное рассмотрев Вадьку как следует, уже испуганно и недоверчиво спросил:
– А ты случаем не Старухин?
– Ага… я, я… – прохрипел Вадька.
Парень свистнул и стал закуривать.
– Меня клещ укусил, умираю я!
– Клещ? – переспросил парень и выпрыгнул на берег. Вадька кое-как завернул на спине энцефалитку и ждал, когда подойдет спаситель.
– Куда? – парень дышал тяжело и отрывисто.
– Между лопаток… чуть ниже…
– Ничего не вижу!
– Там… смотри.
– Хэ! Так это же родинка!
– Клещ это…
– Обыкновенная родинка! – обрадовался парень. – Большая коричневая. Тут клеща-то сроду не было. Царапины есть, а клеща нет! Чудак ты, Старухин!
Вадьке сразу стало легко, перестала болеть голова, правая половина тела наполнилась кровью и защекотали мурашки, прояснилось сознание. Он встал на ноги и уставился на парня.
– Ты давай беги в поселок. Тут рядом, полкилометра, – сказал тот весело и пошел назад. Столкнул лодку на стремнину, сел и крикнул:
– А то тебя по всей тайге ищут! Вчера милиционерка откуда-то приехала, тоже ищет! Красавица! Увидишь и умирать не захочется!
В одно мгновение в Вадькином совершенно здоровом сознании до мельчайших подробностей встал весь его путь: от заброшенной избы до зависшего над шумящий порогом рюкзака, набитого иконами. Вадька потряс головой. Иконы раскачивались перед глазами, глядели пристально темные лики.Вадька еще минуту стоял без движения – соображал что-то, вспоминал, тряс головой, а потом уж развернулся и побрел к поселку.