Выбрать главу

Когда окончили спуск и Ганькин включил вращение снаряда, Вадька сел на пустые керновые ящики и с ужасом оглядел себя.

– Как должность? – Ганькин закурил.

Старухин промолчал, стряхнул грязь с пальцев и понял, что теперь эти диковатые бородатые «коллеги» станут «балдеть» над ним при любом случае.

– Ничего, – заключил Ганькин. – Это поначалу хреново – оботрешься. Сам-то откуда?

– Европа, – привычно ответил Вадька и торопливо добавил: – Рига. Из Риги я…

И только сказал – вспомнил Ригу, себя там и что это было совсем недавно, вспомнил свою компанию, все: кафе, Людмилу, Ромкин «жигуленок»…

2

– Старик, – говорил Ромка, лениво, одной рукой вращая баранку, – тебе не кажется, что мы засохли и скоро вымрем?

Вадька полулежал на сиденье, иногда бросая взгляды на спидометр – тот показывал сто двадцать, – на Людкины круглые икры и цветной купальник, ему было хорошо и чуть хотелось спать.

– Чтобы этого не случилось, – сказал он, потягиваясь, – рулим ко мне. Есть две бутылки сухаря.

– Я не о том, – Ромка убрал два пальца с баранки, большой и указательный.

– Тогда к ней в гостиницу, – Вадька ткнул в цветочек на Людкином купальнике.

– Я с другом, старик, – повторил Ромка и убрал еще два пальца. Теперь обтянутый пористой кожей руль удерживался одним мизинцем. – Чтобы этого не случилось,- продолжал Ромка, – ты должен предложить такое, чтобы я не убрал и последний палец. Ну, предлагай. Что еще? В компанию? В кабак?

Вадька посмотрел через лобовое стекло на встречные машины, которые из-за тесноты шоссе, казалось, неслись прямо на них, на побелевшие от напряжения Людкины пальцы, обвившие спинку сиденья, и спокойно сказал:

– На все ее величество Удача. Ты с ней запросто, а я нет. Если ты уберешь палец, то все равно останешься жив и так же будешь сохнуть и вымирать, а этот случай для тебя будет просто забавным, очередным… Я же нет. Я не удачливый. А ты? – он обернулся к Людмиле. – Ты как с удачей? В контакте?

И только тогда Людмила закричала, тонко, пронзительно:

– Останови-и-и!

Ромка резко затормозил, машину занесло, и все подались вперед. С воем пронеслась мимо встречная, «жигуленок» прочно встал у обочины.

– Остановил. Что дальше? – спросил Ромка.

– С ума сошли! – кричала Людмила. – Кретины!

– И пошутить нельзя, – мирно сказал Ромка. – Тут тебя и оскорбят и сделают что угодно.

– Ты пошутил? – Вадька словно стряхнул сон и всем телом развернулся к Ромке.

– А ты думал…

Людмила открыла дверцу и выскочила из машины.

– Бейтесь себе на здоровье, только без меня. Я иду пешком!

– Одежду возьми, – предложил Ромка.

Людмила, не оглядываясь, зашагала по нагретому асфальту. Она была высокая, стройная, с Вадькой одного роста, крепкая. Вадька не отрываясь смотрел ей вслед.

– Психанула, – подытожил Ромка. – Дура. Где ты ее откопал?

Вадим сел прямо, напрягся, коротким движением головы поправил волосы.

– Слушай, Старухин, покупай мои колеса, а? Надоела она мне, хотя жаль старушку. Понимаешь, люблю запах новой машины, а из этой за два года все выветрилось. Бери?

Вадька, не меняя позы, предложил:

– Давай я за руль сяду. Ромка дернул плечами:

– Пожалуйста… Можешь не пробовать. Сам знаешь – ласточка.

Вадька пересел за руль, запустил двигатель и тронул машину. Людмила была уже далеко, и когда Вадька догнал ее, она не обернулась, шла зло и напористо, и волосы колыхались в такт шагам,- просвеченные солнцем, будто таяли в нем. Несколько метров машина шла рядом. Людмила шагала справа, по обочине, и Ромка, высунувшись из окна, говорил:

– Девушка, девушка! Не спэши, девушка, садысь к нам, прокатим…

Вадька надавил тормоз, заставив Ромку стукнуться о дверцу, схватил с заднего сиденья платье, сумочку Людмилы и вышел из машины.

– Ты куда, старик? – забеспокоился Ромка.

Вадька догнал Людмилу, набросил ей платье на плечи и, заглядывая в лицо, боком пошел рядом. Через минуту мимо с визгом пронесся «жигуленок», мелькнули сгорбленная фигура Ромки и руки, крепко держащие руль.

– Мог ехать с ним, – бросила Людмила. – Я одна пойду.

– Не мог,- сказал Вадька. – Оставить бедную женщину на дороге, тем более голой…

Людмила остановилась и в лицо ему выкрикнула:

– Я не хочу с тобой идти! Ясно? Убирайся!

– Ах, вы не хотите? – Вадька улыбнулся и сделал что-то вроде поклона. – Может быть, мы вам опротивели? Может быть, у нас фактура не подходит? – продолжал он нараспев говорить: – Может, вас на свеженькое потянуло?

Людмила сделала шаг и, откинув голову, рассматривала Вадьку, будто оценивала – ладно ли сидит на нем джинсовая курточка? Вадька внезапно смел со своего лица улыбочку: