Она не думала об обычной еде, мало того - еда эта вызывала в ней тошноту, зато ей были приятны воспоминания о том, как они с мамой закапывали в саду дохлую кошку. В животе бурлило на все лады и неизвестно, что было бы, окажись эта кошка здесь. Равнодушие во взгляде сменилось плотоядным блеском, светящимся в глубине больших темных глаз. Именно таким взглядом Джулия посмотрела на останки хозяина виллы, чудом сохраняющие сидячее положение. Луна хорошо освещала их. Девочка с любопытством приблизилась к креслу. Дотронулась до скелета, и тот с хрустом осел куда-то в недра халата. Джулия зловеще усмехнулась. В свете луны ее детское лицо превратилось в старческую маску. Она отвернулась от кресла и уверенно направилась к двери. Собак для нее, как будто не существовало и своим спокойствием она могла бы поспорить со статуэткой ангела в бильярдной. Пса видно не было. Девочка беспрепятственно вышла в гостиную.
Мимо растерзанного трупа Лоуренса она прошла как мимо цветочной клумбы, не испытывая совершенно ничего. В подвал - вот, что было нужно!
Джулия даже не посмотрела на кровавые следы лап, которые цепочкой вели в подземелье, и без опаски спустилась по каменным ступеням вниз. Сюрприз, который ждал ее внизу заставил остолбенеть. Обида и разочарование едва не заглушили чувства голода - бочки не было. Совсем. Не было даже остатков прошлого ночного пиршества, совершенно ничего, как будто кто-то специально сделал в подвале тщательную уборку. Растерянно она осмотрела полупустые полки, на которых, в основном стояло только вино. Пригодные для употребления в пищу консервы девочку не интересовали, ее взгляд остановился на каком-то продолговатом ящичке в самом верху. Что-то подсказывало ей осмотреть его содержимое, и Джулия полезла вверх, смахивая на пол бутылки и жестяные банки. Деревянное и крепкое на вид сооружение закачалось, но девочка была настолько поглощена достижением своей цели, что не заметила, как полка, на которую она поставила ногу, угрожающе прогнулась и затрещала.
До желанного ящичка оставалось только протянуть руку, но, чтобы сделать это, пришлось перенести весь вес своего тела на треснувшую полку. Она не выдержала, и Джулия рухнула вниз, едва не завалив все сооружение на себя и опрокинув стоящую на земле свечу, которая уже догорала, но все же еще служила источником света. Оказавшись на холодном полу, девочка почувствовала резкую боль в бедре. Что-то горячее начало расходиться по всей ноге. Появилось легкое головокружение и, что удивительно, пропало желание насытиться всякой гадостью, уступив место боли и страху.
Теперь, когда в подвале стало совсем темно, Джулия испугалась. Она попыталась подняться, но от нахлынувшей боли по телу пробежала дрожь.
Девочка осторожно приблизила руку к своему бедру и едва не обрезалась об осколок стекла, торчащий из него. Все становилось понятным: сорвавшись с полок, она упала на разбитую бутылку и сильно поранилась. Теплая липкая волна, расползающаяся по ноге - это ее кровь. Джулия знала, что от потери крови можно погибнуть и она, стиснув зубы, поднялась с пола и, выставив впереди себя руки, пошла сквозь темноту. Скоро она дотронулась до сырой стены и, опираясь о нее, пошла туда, где по ее предположениям должна была находиться лестница. Она достигла ее, но стоило поднять поврежденную ногу на ступеньку, осколок бутылки врезался в мышцу еще глубже. Бедняжка чувствовала, как кровь сплошным потоком стекает по ноге, чувствовала, что слабеет с каждой минутой, поэтому решительно взялась за кусок стекла.
Прежде чем потянуть его на себя, закричала, стараясь криком ослабить боль. Впрочем, это не помогло, и, когда осколок со звоном упал на ступени, девочка была на грани обморока. Она попыталась зажать рану платьем, но тонкая ткань пропиталась кровью, словно губка. И тогда Джулия бросилась вверх так быстро, что кровь из раны практически не успевала заливать полы.
Комнаты на втором этаже она достигла словно во сне, она даже не помнила полукруглую лестницу, которую ей пришлось преодолеть. Когда она протиснулась в приоткрытую дверь спальни, перед глазами поплыли огненные круги.
Две свечи возле кровати еще горели, и Джулия увидела, что комната пуста, а дверь на балкон распахнута.
Появилась возможность рассмотреть рану, один вид которой едва не лишил девочку чувств. Стянув покрывало, она принялась обматывать ею ногу. Руки не слушались ее и повязка получилась не ахти какая, но зато Джулия перестала видеть как течет кровь. Это несколько ее успокоило. Она облегченно легла на кровать. Ей казалось, что стены плывут куда-то вверх, а дверь принимает горизонтальное положение и все это происходит, почему-то, в нежно розовом свете. Скоро все исчезло и остался лишь розовый свет, который постепенно темнел.
Снегирева опиралась о плечо Мельского и тот, прямо-таки, волок ее через лес. Ларри не мог принять у него ношу, так как искал дорогу, постоянно теряя еле заметную тропинку, а что касается доктора, то он и сам был бы не прочь, чтобы его понесли.
Освещенная луной полянка, мелькнувшая среди деревьев, вызвала такое облегчение, какое никому из мужчин еще не приходилось испытывать. Мельский по этому поводу что-то пошловато сострил, сравнив долгожданную полянку с женщиной, но шутка осталась без внимания, как и многие другие его колкости.
Когда взорам открылась темная громадина здания, Штопор почувствовал, как Снегирева вся напряглась, превратившись в упругий дрожащий клубочек.
- Слышь, Вер... Ты уверена, что девочка с моряком погибли, а? - в третий раз спросил Мельский и затылком ощутил утвердительный кивок девушки. - М-да... От судьбы никуда не уйдешь, - философски заключил он и попытался предоставить Снегиревой возможность идти самой. Стоило отпустить ее, как она принялась оседать на траву. Никакого чувства жалости к Верке Штопор не испытывал. Они знали друг друга давно и всегда были в ссоре. Как выражался Мельский, они поссорились прежде, чем познакомились, и это, как нельзя лучше, характеризовало их отношения. Штопор даже ловил себя на мысли, что предпочел бы видеть Снегиреву на месте Дженнис.
Близость виллы не придала сил, а напротив, забрала последние. Доктор совсем раскис. Он видел, как его друзья склонились над каким-то, лежащим на земле предметом. Это было возле самого порога... Штопор, Ларри, Снегирева, стояли с окаменелыми лицами и молча взирали на труп Поленкова, аккуратно уложенный возле стены.
- А мы его искали, - грустно сказал Мельский, ради того, чтобы что-нибудь сказать.
- Он мертв? - спросил Хоуз. И склонился над телом.
- Это видно и отсюда, док, - проговорил Ларри. - Нужно похоронить его... Его и тех, кто находится в доме.
- Не спеши, корешок. Мне кажется, что девочка и моряк еще живы... В доме полно комнат, где можно спрятаться.
- Ты просто стараешься сам себя успокоить, Пит.
- Что в этом плохого? - проворчал Штопор и с кислым видом пошел к двери.
- Постой, Пит, - подошел к нему Ларри, - она заперта на засов. Давай попробуем взломать черный ход, эта дверь слишком крепкая.
Штопор равнодушно пожал плечами и сошел со ступенек. Когда мужчины направились к черному ходу, Вера вспомнила о лестнице, приставленной к балкону. Идея воспользоваться ею показалась неплохой, Штопор вызвался влезть по ней в дом и открыть засов. Никто не возражал и Мельский скрылся за углом. Прежде чем взбираться на прогнившую лестницу, он дважды подумал; но отступать не стал и скоро благополучно добрался до балкона, в спальне царила тишина и темень. Где-то на тумбочке возле зеркала Штопор оставлял свою зажигалку и теперь предстояло найти ее и зажечь свечи.