– Это – торчки, извини, этажи перепутал, засранцы на четвертом.
– А чего у них лица синие?
– Ночное освещение.
Двери опять открылись, но уже на четвертом этаже– вот я и среди своих. За стойкой напоминающей барную сидела девица и, что-то писала. Я хлопнул по стойке рукой и радостно, но неожиданно для себя, почему-то фальцетом взвизгнул:
– Две текилы и Бейлиз для дамы!
Девица не отреагировала на мои взвизги и, не поднимая от писанины глаз, прокричала кому-то мной невидимому:
– Ксения Петровна– еще один, куда его?
Из двери справа от стойки ей ответило солидное сопрано:
– В третью!
Девица мотнула головой в ту сторону, где находилась третья и я пошел навстречу новым соседям. Их оказалось четверо в шестиместной палате, увидев меня, все почему-то встали и по очереди подходили представляться, называя имя, а потом диагноз, будто фамилию.
–Боря – сальмонелла.
–Володя
–Виктор – дизентерия.
–Володя
–Петр Сергеевич – язва
Не представлялся только один. Старик, он так и остался сидеть на кровати, поглядывая на меня искоса. На мой невысказанный вопрос Боря-сальмонелла сказал
– Дед тут по другому поводу, скоро поймешь сам.
Сергеич-язва спросил:
– С тобой что Володя?
–Да не знаю, с толчка не слезаю целый день, вот мать скорую и вызвала.
– Дизентерия, сто пудов – Сказал Виктор.
–Не гони Витек, это сальмонелла – включился Борис
Дальше последовал обмен репликами, густо уснащенными медицинскими терминами, насколько я понял, каждый доказывал, что я –носитель именно его болезни, у меня возникло полное ощущение, что меня вербуют на работу, или призывают вступить в партию, объединяющую засранцев. Я поспешил прервать спор, объяснив, что с удовольствием присоединился бы к обоим, но до результатов анализов не могу этого сделать. Они заговорили все одновременно, и я понял, что каждый является горячим патриотом своего заболевания, и я поступаю, легкомысленно отказываясь признать, что у меня а)дизентерия, б) сальмонелла и В) язва. Я расстроенно взмахнул руками, давая понять как мне невыносимо тяжело от того, что у меня нет а)дизентерии, б)сальмонеллы и, конечно же, в)язвы и попытался сменить тему.
– Как тут жратва?
Они все замолчали, Петрович – язва обиженно засопел, и бросил деду через плечо.
– Это твой клиент, ещё один любитель пожрать.
Все трое разочарованно разошлись по своим кроватям, дед продолжал неприязненно смотреть на меня. Он явно не собирался разговаривать, я прошел к незанятой койке, и только собрался посмотреть вид из окна, как раздался голос девицы, ранее сидевшей за барной стойкой.
–Новенький? Пошли со мной.
–Зачем?
– Переоденем тебя, будешь на человека похож.
В тесной комнатке, где невозможно было развернуться, я сложил свою одежду в картонную коробку, и взамен получил чудный халатик, того же цвета, что и у лифтера, штанишки – судя по размерам и по запаху именно в них умер Геринг и фуфайку ( к ней у меня претензий нет).Девица удовлетворенно окинула меня взглядом, по нему я догадался, что теперь соответствую ее представлениям о «человеке» и про себя подумал, что представления эти очень странные. Я вернулся в палату и сразу подошел к Витьке-дизентерии (его койка была рядом с моей).
– Слушай, просвети меня, что тут за порядки?
–Да все просто, утром обход заведующего по отделению, потом процедуры, обед и свободное время –до ужина.
–А чем тут лечат?
–Мезимом.
–От дезинтерии?
–От всего.
–Чего даже от язвы?
–Ага.
–А чего дед такой надутый?
–С заведующим отделением поругался, теперь его в другую больницу переведут.
–Это почему?
–А он ничем не болен.
–Как это?
–Вот так, просто на коммунальных платежах экономит, как холодное время года наступает он ложится в больницу, а бабку к детям отправляет – они отдельно живут. Весной выписывается. С зимы до лета за квартиру он не платит. Он все московские больницы знает, всех зав отделениями по имени – отчеству, спроси его, где лучше кормят, он тебе все в подробностях распишет
– Так чего его тут держат?
– Жалеют, а еще он прикольный, сказочник, как начнет брехать, так хоть за задницу держись, чтоб в штаны от смеха не навалить.
–А понятно, спасибо.
–Да не за что, пару недель полежишь, сам все поймешь.
–Я тут так долго не задержусь– вот понос пройдет, и домой поеду.
Витя хмыкнул, затем издал какой-то писк (как сдувающийся шарик) и засмеялся, к нему присоединился Борис, Пётр Сергеевич смеялся, так, будто его тошнило: Гхы-гхы – гхы. Остальные просто хохотали, все кроме деда и меня. Когда отсмеялись, Витя сказал: Не надейся, здесь так быстро не выписывают– я уже три недели лежу, Боря– две, а Петя здесь вообще прописан.Мои посевы два раза приходили и оба раза-реакция положительная.