–Посевы?
–Твои анализы высевают на наличие инфекции, пока они не будут чистыми –тебя не выпишут, а делают они анализы очень медленно, так что на пару недель мы соседи.
Замотивировав меня таким нехитрым способом, Витя спокойно лег спиной ко мне. Я вышел из палаты осмотреться. Налево наискосок находилась столовая, возле нее стайкой, словно голодные грифы кружили три старухи, сходство усиливали голые морщинистые шеи, в некоторых местах покрытые пухом. Прямо напротив палаты была рекреация, кроме цветов в ней еще стояла кровать, на ней лежал парень, прикованный к батарее наручниками, по бокам от него на стульях спали сидя два огромных омоновца, Справа была барная стойка с девицей – знатоком моды, ну а дальше женская половина. Две недели в этом Диснейленде, это, пожалуй, чересчур. От переживаний я решил прилечь, и не заметил, как заснул. Меня разбудили громкие крики из рекреации, в палату радостно раскрасневшись, вернулся дед, даже моё присутствие не портило ему теперь настроения. Через некоторое время, возмущенно стуча каблучками в палату вбежала сестра, и, обращаясь к деду, возмущенно выпалила.
– Как вам не стыдно Виктор Петрович! Я не ожидала от Вас!
–Стыдно? Мне? За что? Я с молодежью всегда рад пообщаться.
–Не прикидывайтесь, вы меня прекрасно поняли!
–Я понял, что т ы деточка ничего не поняла, ну ладно сейчас оставь меня, заболтались мы с тобой, завтра заходи, у меня по распорядку сейчас партия в шахматы с товарищами.( никаких шахмат в палате не было).
– Я всё Анатолию Степанычев расскажу!
–Дело твоё, да только ему, наверное, интересно будет узнать куда кодеин и никотинат из твоего шкафчика исчезают, и чего к тебе с третьего наркоманского этажа гонцы постоянно бегают, и откуда у тебя денежки на новые сапожки и пальтишко появились?
Девица покраснела, причем как-то необычно: румянец поднимался снизу, с груди на шею, а оттуда пошел по лицу.
– Я-я ваших грязных намеков не понимаю, я…
–Так я и говорю, слухи-то разные ходят, и про тебя и про меня, какой– же умный человек все это всерьез воспримет, правильно?
–Вы просто, просто…
–Пожилой, усталый человек, ну так что? Мы договорились с тобой деточка – молчание– золото?
– Я подумаю.
–Думай, думай внучка.
–Я Вам не внучка.
–Вы мне все по– возрасту во внуки годитесь, ну пока, не держу я тебя больше, иди, тебя там больные ждут, а то вам молодым лишь бы поболтать, об обязанностях своих совсем не думаете.
Палата слушала разговор в напряженном молчании, девица ушла, дед шумно выдохнул и, не обращая на нас внимания, сосредоточенно стал рыться в тумбочке. Раздираемый любопытством Витя, понимая, что от деда сейчас не добьешься рассказа, быстро выскользнул в коридор. Вернулся минут через пять и загадочно улыбаясь сел на свою койку, взял с тумбочки книгу и стал делать вид, что читает .Первым не выдержал Боря
– Ну чего там, давай не томи, рассказывай!
Витя держал паузу, наслаждаясь общим вниманием. Петр Сергеевич неожиданно рявкнул
– Не молчи Витек! Не будь дерьмом!
Витя еще раз улыбнулся и заговорил. Пока я спал, дед вышел в коридор, побродил до стойки и увидел в коридоре паренька в наручниках. Старый мягонько, как на кошачьих лапах подошел к парню, сочувственно кивая головой, и окая, нараспев заговорил:
– И чего же с тобой –то приключилось?
–Инфекция какая-то, живот болит спасу нет.– сморщившись, отвечал парень
–Сильно болит?– сочувственно, по– родственному, дед
–Очень, две ночи не спал.
–Чего доктора говорят?
–Какие – то три буквы, я их не запомнил, короче инфекция.
– Бедненький, тебе хоть здесь нравится? Лучше чем в тюрьме?
–Ясный день, и места больше и жратва, и поспать нормально можно, а то в Матроске спят в три смены.
–А за что сидишь?
–Слышь старый, уважая твой возраст, скажу тебе, что такими вещами интересоваться не принято.
–А почему? Стесняешься что -ли?
–Просто по понятиям так положено.
–Можешь не говорить, только лицо твое мне знакомо, где-то я тебя видел?
–Нигде ты меня видеть не мог.
–Я человек пожилой, времени свободного много, люблю по телевизору передачи познавательные смотреть– Петровка 38, Чрезвычайное происшествие, а память на лица у меня профессиональная, еще с тех пор как я в НКВД служил, ты –то таких слов и не знаешь, поди.
–Не, не слыхал.
–Ну не важно, вспомнил я тебя, ты милок – сверкач, в Лосинооостровском парке голенький в одном плаще бегаешь, писюном сверкаешь, молодых мамок с колясками пугаешь.