–Вай, баюс.
–Доставай колбасу, схожу покормлю Минотавра, у нас сегодня переговоры, ещё перекусает всех иностранных партнёров.
–Какие переговоры?
Вместо ответа Ури провёл маваши, задев меня ногой по уху.
– Моя извиняется, твоя не жужжит –понял?
– Чего?
– Не жужжит твоя, всё разговор окончен.
Переговоры вёл Папуля, Ури обычно просто стоял рядом, в очках и чёрном кожане, иногда закуривая и выпуская контрагентам дым в лицо – его принимали за секьюрити и такая роль его устраивала. Пока Ури производил впечатление на интуристов, в отдел с жалобами проникла Дюймовочка –Чудовищных размеров бабища, сметавшая на своем пути всех кто встречался в узких коридорах , а затем тоненьким голоском жаловавшаяся на всеобщую нелюбовь и равнодушие. В этот раз она пришла попищать насчёт начальника соседнего отдела –Вадика, не успели они с Юлевичем начать обсуждение Вадика, как зазвонил телефон, сняв трубку, я уловил чудовищную матерную тираду Папули, общий смысл которой сводился к тому, что Папуля применит ко мне пятый закон Архимеда, если ему не принесут поесть. У Папули был поставленный, солидный басок большого начальника, я отстранил трубку от уха, а низкий голос продолжал перечислять подробности наших с ним будущих интимных отношений – из трубки доносился громкий бубнёж. Юлевич знаком остановила блеяние Дюймовочки.
– Что там?
–Папуля звонит.
–Чего ему нужно.
–Не могу повторить, похоже, переговоры неудачно прошли.
–Что он хочет?
–Ты действительно хочешь это услышать?
–Да.
Я дословно воспроизвёл Папулину тираду.Дюймовочка величественно поднялась, толстые щёки возмущённо тряслись.
– Какой стыд! Валентин Васильевич – интеллигентный человек! Сказать такое он не в состоянии!
– Мне кажется, не все грани таланта Валентина Васильевича вам знакомы.
–Молодой человек ваше поведение недопустимо, вы пытаетесь оклеветать достойнейшего человека, да ещё и материтесь в присутствии двух женщин! Позор!
Щёки Дюймовочки раскраснелись, она пылыла праведным гневом .
– Я сегодня же поставлю вопрос о целесообразности вашего пребывания здесь, я самого начала была против!
Вместо ответа я оббежал стол, отделявший меня от её капитальных телес, и сунул ей в ухо трубку, где по –прежнему рокотал Папулин деловитый басок. Секунд тридцать прошло в общем молчании, кровь отхлынула от лица Дюймовочки –похоже, она за эти тридцать секунд узнала о сексе больше, чем за сорок предыдущих лет своей жизни –оттолкнув мою руку с трубкой, а заодно и меня самого она выбежала из кабинета, возмущённо сопя – я отлетел на колени к Юлевичу,где и попытался свернуться клубочком.
–Наконец –то!
Юлевич не разделяла моей радости и вернула меня в вертикальное положение.
– Не наглей.
Я с достоинством поправил помятую рубаху, и прошёл за свой (то есть Павла Трофимовича – он рубанул себе по пальцам топором в процессе починки крыши, и восстанавливался от травмы) стол. Ури пришёл с переговоров уставший и злой, Юлевич быстро подняла его боевой дух рассказом про Дюймовочку.
– Серёж, ты должен что– то сделать, она обещала пойти к Сохатому.
– И что?
– Как что, его – она показала на меня – уволят.
–Да его всё равно уволят, учитывая его ценность для нашей организации.
–Ну, хотя бы не так скоро.
– Вы как дети малые, сами ни одной проблемы решить не можете.
– Ну, сходи, поговори с ней, она тебя уважает.
–Ладно, только покурю вкусную сигаретку – во! Benson&Hedges! Сегодня купил.
Он отсутствовал минут пять, пришёл, масляно и жирно улыбаясь.
– С тебя Чебуреки, всё улажено, теперь она тебя любить будет.
– Не надо, я недостоин её любви!
– Да я в другом смысле, в общем, сам поймёшь.
Вкусные, сочные, ароматные, поджаристые чебуреки продавались в чебуречной на станции метро теперь называющейся – Сухаревская. Весь отдел с полной серьёзностью собирал меня в поход за едой. Мне вручили сумку, внутри была чудовищных размеров (похоже, что из неё ел Гаргантюа), кастрюля, обложенная бумагой – чтобы не остыли чебуреки. Когда я вернулся обратно, на моём столе лежал пакет круглой формы.
– Это что?
–К тебе приходила Дюймовочка.
– И?
– И кое –что оставила.
Внутри была тарелка, с какой – то жуткой размазнёй, похожей по цвету на перекрученное на мясорубке дерьмо. Я решительно отказался это пробовать и понёс к ведру, но Ури не дал пропасть продукту, и распознал в нём селёдку под шубой, вызвав мои злобный комментарий,что в этой шубе похоже умерло несколько поколений предков Дюймовочки. Ури невозможно отвлечь от еды подобными замечаниями, поэтому он съел всё. Я чувствовал себя глупо, поскольку не понял, чем я мог заслужить благосклонность Дюймовочки, но добиться правды от Ури я не смог. Теперь каждый день на моём столе появлялись тарелки с разной снедью – супы,пирожки,салаты, всё это Ури сосредоточенно пожирал, по –прежнему заставляя меня недоумевать – что происходит? Дюймовочка превратилась в невидимку – еда появлялась на столе в те моменты, когда я отсутствовал в отделе. Моего терпения хватило на две недели, я подкараулил её в коридоре, пришлось прятаться за шкафами минут сорок, пугая женщин из соседних отделов и организации. Увидев меня, Дюймовочка покрылась свекольным румянцем и, опустив глаза, прошептала жаркой скороговоркой.