– Ну, что поехали за пособием?
– Автобус?
–Хорош придуриваться, у меня машина за углом, специально подальше оставил, чтобы работников центра не смущать.
– Так ты безработный или нет?
– Конечно безработный.
–Не понимаю.
–Это хорошо, ты и не должен.
– Проясни ситуацию.
– Успеется, садись.
В машинах я не разбираюсь, но это был не автомобиль, а танк – здоровенный внедорожник, блестящий, размером с двухкомнатную квартиру в хрущевке, начищенный, мощный, он занимал весь переулок.
– Это ты на пособие купил?
–Угу.
– Ури просвети меня, не дай сдохнуть от любопытства.
Он вытащил из кармана телефон причудливой веретенообразной формы, окрашенный в цвета известного оператора мобильной связи – Знакомая фирма?
–Да.
– Когда вся эта бодяга с сотовой связью только затевалась, я вложил в неё деньги и теперь живу на проценты с вложенного капитала, вот машинку купил пару недель назад.
– Так ты работаешь там?
– Я до конца жизни теперь ни на кого работать не буду.
– А как же центр занятости?
– А с какой стати упускать бабки, сейчас фруктов детям куплю.
– А поездки по вакансиям?
– Весь прикол в том, чтобы тебя на работу не приняли, если сам два раза откажешься – лишат пособия. Мне нравится, в прошлый раз я припадок изобразил – всё по-честному, с пеной, судорогами, а потом умолял взять меня на работу, схватил эту дуру из кадрового отдела за грудь и говорю – я не буйный, и мне у вас нравится, и вы мне нравитесь, она чуть коричневого творожка не подпустила.
– Развлекаешься, в общем.
– Потихоньку, а ты что, правда, безработный?
–Да, Урри устрой меня на работу.
– А что ты умеешь?
Я задумался, да ничего не умею, работал продавцом селективной косметики, тренинг –менеджером, администратором в зале игровых автоматов – короче полная бездарность, моя ценность для общества равняется нулю.
–Ни хрена не умею.
–Это ценно, только руководящие должности уже заняты, вакансий нет.
–Кончай глумиться, мне работа нужна
– Давай телефон, тебе позвонят
. -Слушай, а чем Трофимыч занят?
– Работает в совместном российско –канадском предприятии, выпускает весла для подводных лодок.
– Какие вёсла?
– А ты не знал, как, по-твоему, подлодка передвигается в случае обнаружения кораблями противника? – исключительно на вёслах.
– А Юлевич?
–Замуж вышла, за какого– то бородатого, неопрятного свободного художника.
–Ты был на свадьбе?
– Ну, ты чего, так не делается.
Ури остановил свой танк у здания Сбербанка.
– Пошли.
На все полученные деньги он набил багажник своего монстра фруктами.
– Долбаная зима, авитаминоз, надо валить отсюда.
– Куда?
– В эмираты, послезавтра улетаю, хочешь со мной – в качестве обезьяны на плече?
– А ты не изменился.
–Не все мы умрём, но все изменимся. Кто сказал?
–Ленин?
–Почти. Нет, не об этом я мечтал, девяностые мне больше нравились, сейчас как– то примитивно всё стало, даже за бабами ухаживать не надо, бабки только плати.
– Так насчёт работы – я могу быть уверен?
–Жди звонка.
Прошло всего десять лет .Ури – я всё еще жду.
Увольнение.
– В камере темно, под самым потолком прибита жестянка с прорезями – лампочка рассеивает вермешелины света по потолку. Спали все, кроме двоих – меня и Вовчика.
– Главное – это пидором не стать, вот, что самое главное, а то я в кино видел, что они там с новенькими вытворяют.
–Ты о чём сейчас?
– Я говорю, что главное пидором не стать, а то…
– Вован заткнись, а то я тебя сам отпетушу.
Проскрежетал ключ – дверь отворилась – Каморкин?
– Я
–На выход.
– Зачем?
– Иди, щас всё узнаешь.
По коридору щедро, рукой невидимого сеятеля разбросаны арбузные корки, я прошел, отпихивая их ногами. Поднялись на второй этаж. По коридору направо и в дверь. Сидевший за столом старательно писал, скривив лицо и высунув неестественно розовый кончик языка. Писал он ещё минут пять, так же, старательно не обращая внимания на моё присутствие. Глумится – понял я и сел на стул. Тут же последовала живая реакция – сначала разгладились мышцы лица, затем их обладатель подался вперед и громко рявкнул – А ну встать! Кто разрешал садится?
Страшно не было, было чувство отупения и какого-то безразличия – я ничего не ответил, но и не встал.
– Ах ты наглая рожа, дубиналом по яйцам захотел?
Полицейский неожиданно расслабился и заговорил по– человечески.
– Пить хочешь? Я же вижу, тебя сушняк долбит.
– Нет, не хочу.