На столе лежала пачка сигарет, он перехватил мой взгляд, неторопливо вытащил одну из пачки, помял её пальцами, сунул в рот, закурил и заговорил так, чтобы слова выходили с дымом, голос стал приглушённым.
– Куришь, значит, нет ничего проще – сколько ты у нас? Часов тридцать, и ни одной затяжки? Щас в голову даст – на стуле не усидишь, завидую прямо. Давай рассказывай всё, потом покурим вместе.
–Да я б с удовольствием, только не помню ничего.
–Понятно, тогда давай по порядку – ФИО?
–ХУЯ – Харькова Ульяна Яковлевна.
–Шутиник, давай по –серьёзному – имя?
–Богдан.
–Отчество?
–Ильич
–Да у тебя и родители я смотрю с юмором.
А ведь начиналось всё очень хорошо.
1.
В/Ч в которой я служил, носила пятизначный номер – как и все В/Ч имеющие отношение к ПВО, и находилась в сотне километров от Москвы. В отпуске я так и не побывал, а вот в увольнение пару раз сходил. Командир роты – красавец –капитан имел только один недостаток –фамилию, одинаковую с гетманом, предавшим первого императора и перешедшим на сторону шведов. Подписав увольнительную, он строго оглядел меня и напутствовал – Чтобы к завтраку в понедельник был как штык! Вопросы есть – вопросов нет! Иди!
–Угу.
–Стой! Какое ещё –угу? Ты второй год служишь, не салабон ведь уже – до сих пор не знаешь, как по уставу отвечать положено?
Зачем я должен ему объяснять, что как раз потому, что я не салабон и вовсю готовлюсь к гражданской жизни мне и не положены все эти армейские клише –«Есть», «так точно», и уж тем более «никак нет».Это духи должны задницу морщить и кукарекать– я уже стар, мне осталось полгода, поэтому я, изобразив страдание – недоумение позволю тебе полечить меня немножко, но не более того.
–Кстати, чего в увольнении делать будешь –по бабам?
–Нет, нам бы подраться.
–Да ладно подраться, за это можно и на губу, иди в кино сходи – ты какие фильмы любишь?
–Эротичные.
– Ладно.Свободен!
–Хорошо.
–Ты опять за своё – ЕСТЬ товарищ капитан– вот так должен отвечать военнослужащий старшему по званию – понял?
–Ну да.
–Слушай, вали отсюда, пока я увольнительную не отобрал!
До КПП добежал за пять минут – надо успеть на последнюю электричку до Москвы, у меня впереди весь вечер субботы, и всё воскресение – вот она –ВОЛЯ! Заспанный кппшник умывался оригинальным способом – набрал воду из кружки в рот, тщательно его прополоскал, и, выплюнув себе в ладони, стал ею же умывать лицо. Увидев меня в парадной форме, он закашлялся, и, забыв про спа – процедуры замахал руками – Ты куда?
– Домой.
–Отпуск, увольнение?
–Комиссовали.
–Чё с тобой?
– Боли в коликах замучили.
– Бывает, у меня там тоже побаливает – ты у какого врача был?
– Да шучу я, у меня увольнительная до понедельника.
–Ты чё думаешь, я повёлся что– ли? Курить привези!
–Ладно.
–Слушай, а эти колики – они, где находятся?
Я не стал отвечать, так можно и на электричку опоздать. Двери издали чудный звук –Жжжбанн– за моей спиной – успел! В электричке ели, пили, спали «дарагиэ рассияне», постоянно сновали торговцы, я присел на свободную скамью в надежде подремать.
–А знаешь, всё еще бууудет, – гнусаво затягивал низкорослый мужичок – стоптанные штаны, нечесаные волосы, злобный (из-под волос) взгляд. Вот такая реинкарнация Пугачёвой. Старательно довыл первый куплет и замолчал, пассажиры облегчённо вздохнули, после мхатовской паузы певец сказал: Припев.После припева был бонус– имитация танцевального па с притопом. Послышались хлопки – публика оценила порыв. В соответствии с законами шоу-бизнеса певец педантично продолжил шоу – за каких-то пятнадцать минут спел все куплеты и три раза припев.
Ремикс – догадался я. Певец подошёл к парочке сидевшей ближе всех и довольно враждебно сказал
– Чего смотрите? Давайте деньги!
Девушка отшатнулась, парень, смеясь, дал барду пару десяток, тот довольно мотнув головой, пошел вперёд и вдруг остановился и произнёс – Если честно– я с похмелья, сильно гудит башка.
–Пиво будешь?
–А у тебя какое?
–Холстен
– Вот не люблю я импортное, ну да ладно… сойдёт.
Поэт-песенник приземлился в конце вагона под бульканье разливаемого спиртного, я, наконец, задремал. Добрые люди не дали уехать в депо – крепкий шлепок по плечу разбудил усталого воина. Вокзал вроде был знакомый, и всё же в нём что-то неуловимо изменилось. Стало грязнее, прямо на земле сидели какие-то человекоподобные, обросшие шерстью, с драными сумками, в штанах с солевыми пятнами в паху. Увидев мой пристальный взгляд один пьяненько и развязно подмигнул, хрипло засмеявшись
.Дома скинул форму, чмокнул маму, пожал руку папе и к друзьям – уже в гражданской одежде. На месте встречи их не, оказалось, пришлось обойти дом, знакомый парнишка рассказал, что все сегодня на дне рождения у Лены – ну где Лена, там и Маша, ради которой я и приехал. Сейчас, через двадцать лет я понимаю, что не было у неё фигуры, смех её отпугивал голубей – хриплые раскаты звучали пугающе и издевательски, и она была неумна, но тогда я почти бегом донёсся до места встречи – и под приветственные вопли друзей испытал разочарование и досаду – её не было. Задав вопрос, получил ответ – она на дежурстве, медсестра в финском госпитале, в месте под названием Лось. Вся последующая пьянка лишь прелюдия – разбавленный Рояль (как теплеет стакан в руке когда начинается реакция спирт+ вода), я терпеливо дождался того момента, неизбежного в любой пьянке, когда общий разговор распадается на много малосодержательных бесед, когда все орут и никто никого не слышит и перекрикивая всех заорал выработанным командирским голосом – Едем в Лось! Идея понравилась не всем, желающих оказалось шестеро и в их числе Лена – она вообще любила острые ощущения, не случайно в итоге вышла замуж за милиционера. Здесь следует неизбежный при игре на Рояле провал в памяти – смутно помню Ярославский вокзал, двух мужичков, яростно кричавших мне что– то (я достиг нирваны и суетливые движения и звуки не волновали меня более), поэтому величавым движением я сорвал с плеча одного из них рюкзак и закинул на крышу электрички. От криков они пытались перейти к действиям – я свалил первого джебом, второго подсечкой и победно подняв руки, зашёл в вагон – величие в каждом движении. В вагоне мы закусывали длинными, как армейская служба французскими батонами– я даже жёстко шлёпнул батоном по заднице противного проходимца в монашеской сутане, он долго и нудно канючил на восстановление храма. От станции до госпиталя мы добрались быстро – темный и мрачный он неприветливо возвышался, почему –то напомнив историю восьмого класса про взятие Бастилии. Все мои мечты с мелодичным звоном осыпались на асфальт – выйти не может, старшая медсестра не отпускает, очень жаль и т.д. – донесла до меня телефонная трубка. Я пошёл по направлению к Москве пешком, не обращая внимания на вопли друзей доносившиеся сзади. Брёл долго, рядом остановился КАМАЗ – все пятеро и Лена, в том числе махали призывно руками –Садись! Машины я не люблю, вонючие мужики с чёрными руками никогда не поражали моё воображение – никогда не понимал удовольствия валяться на земле под машиной и чего-то там крутить отвёрткой. Я шёл долго, пока не устали ноги – машина ехала рядом – да чего я придуриваюсь, хрен с ним –Подвиньтесь!