На самом деле я не голоден — от анестезии меня слегка подташнивало, — но мне нужно несколько минут побыть одному. Все произошло так быстро, что у меня не было возможности сформулировать свои вопросы, а тем более попытаться найти какие-либо ответы. В один момент один из маминых убийц оседлал меня, в его плоских темных глазах блестела похоть, а в следующий момент мозги его напарника были разбросаны по лесной подстилке, а Николай разрезал нападавшего на меня и угрожал вырвать ему кишки.
Сглотнув приступ тошноты, я отбрасываю воспоминание. Какими бы жестокими ни были методы допроса Николая, они все же дали некоторые результаты, и, когда сильнейший шок прошел, а мой разум очистился от тумана анестезии, я наконец-то могу подумать о последствиях того, что узнал.
Они были там, чтобы убить вас обоих , сказал мне Николай в машине, прежде чем спросить, говорит ли мне что-нибудь имя Том Брэнсфорд.
Что он и делает.
Потому что это было во всех новостях в последнее время.
Дрожащей рукой я поднимаю пульт и включаю телевизор, настраиваясь на новостной канал.
Разумеется, они освещают первичные дебаты, в которых Брэнсфорд, похоже, побеждает, что ставит его впереди во всех опросах.
Мои внутренности бурлят, когда я изучаю его изображение на экране. Если Николай говорит мне правду, это человек, ответственный за убийство моей мамы.
Молодой и подтянутый в пятьдесят пять лет сенатор от Калифорнии источает обаяние и харизму. Его густые золотисто-светлые волосы едва тронуты сединой, глаза ярко-голубого цвета, а улыбка достаточно яркая, чтобы осветить склад.
Неудивительно, что они сравнивают его с Кеннеди; он мог бы быть еще более красивым братом покойного президента.
Я ищу признаки зла на его ровных чертах лица и не нахожу. Но опять же, зачем мне? Каким бы красивым ни был Брэнсфорд, он не может сравниться с темной магнетической привлекательностью Николая, и я знаю, на что он способен. Я не единственная, кого ослепил Николай. Даже одурманенная анестезией, я не могла не заметить жадных взглядов медсестер, исподтишка бросавших на него.
Я никогда не была на публике со своим работодателем, но я представляю, как трусики спадают налево и направо, когда он идет по улице.
При этой мысли меня пронзает странный приступ ревности, и я понимаю, что отвлекаюсь от ключевого вопроса.
Почему?
Почему ведущий кандидат в президенты хотел убить меня и мою маму?
Это не имеет никакого смысла. Никак нет. Мама не могла бы быть дальше от политики, если бы жила в амазонских джунглях, а Бог свидетель, я не слежу за этими вещами. Как ни неловко это признавать, я даже не голосовала на последних выборах, потому что была слишком занята поступлением в колледж и всем остальным. Я никогда не встречала Брансфорда ни в каком качестве; У меня хорошая память на лица, а его запоминается лучше, чем у большинства.
Может быть, мама как-то с ним столкнулась? Может, в ресторане, где она работала?
Это возможно, теоретически. Высококлассный отель, к которому примыкает ресторан, посещают всевозможные VIP-персоны. Может быть, Брансфорд останавливался там во время визита в Бостон, и мама видела, как он делал то, чего не должен был делать.
Но тогда почему он хотел убить и меня? Если только… он не боялся, что мама рассказала мне все, что знала о нем?
Святое дерьмо. Может, она спрятала какие-то улики в своей квартире, и он думает, что я знаю, где они.
Взволнованный, я сажусь и со стоном падаю на груду подушек. Анестезия определенно проходит, потому что это движение причиняло боль . Много. Мне казалось, что в мою руку вонзаются горячие ножи, и остальное мое тело чувствует себя не намного лучше.
Как будто меня сбил с ног настоящий грузовик, а не убийца размером с одного человека.
Прежде чем я успеваю отдышаться и сосредоточиться, дверь открывается, и входит Николай с подносом с накрытой посудой.
Мое сердце начинает бешено колотиться, и то немногое, что я успел восстановить, опорожняет мои легкие.
Без завесы шока, притупляющей мои чувства, и суетящегося вокруг меня медицинского персонала, его воздействие на меня разрушительно, ужасающе мощно. Я никогда не встречала мужчину, который мог бы заставить мое тело реагировать, просто войдя в комнату. И дело не только в его внешности; это все о нем, от грубой животной силы в его поразительном янтарно-зеленом взгляде до ауры власти, которую он носит так же удобно, как один из его костюмов, сшитых на заказ.
Сейчас он одет более небрежно в темные джинсы и голубую рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами. Я понимаю, что он, должно быть, переоделся и принял душ, пока я была под наркозом; Мало того, что его одежда отличается от той, что он носил в машине, но и пятно на его скуле исчезло, а его волосы цвета воронова крыла влажно зачесаны назад, обнажая резкую симметрию его поразительных черт.