Я не создана для того, чтобы быть женой мафиози, даже если это не официальный ярлык.
Он наблюдает за моим отступлением с прищуренными глазами, пар клубится в воздухе позади его мощного тела, и все, что я могу сделать, это не споткнуться о коврик в ванной, когда я выхожу и хватаю полотенце.
Мне незачем так нервничать.
Он попросил, а я отказался.
Конец истории.
— Что тебе нужно знать обо мне? Он выходит за мной, его движения мягкие и неторопливые. Хищник, преследующий свою добычу. — Что тебе нужно, чтобы сказать «да»?
— Ну… — я оборачиваю полотенце вокруг себя, лихорадочно ища наименее оскорбительный ответ. Его нет, поэтому я вынуждена выбрать правду. «Николай, я просто не могу выйти за тебя замуж. Мы слишком разные. Наши ценности, то, как мы подходим к вещам… По правде говоря, я не думаю… Мое сердце подпрыгивает от бури, собирающейся в его глазах, но я настроена решительно, поэтому я иду вперед. «Я не думаю, что это может работать в долгосрочной перспективе».
Он замирает, его рука на полпути к собственному полотенцу. Затем, медленно и неторопливо, он снимает его с полки и вытирается, его глаза все время были прикованы ко мне, его лицо теперь темнее, чем безлунная ночь.
Я тяжело сглатываю, когда нарастает напряженное молчание. «Мне пора спать. Мы можем поговорить подробнее утром».
Он двигается, как большая кошка, которую напоминает мне. Размытое взрывное движение, и он оказывается между мной и дверью в ванную, точеные мускулы напрягаются, когда он смотрит на меня сверху вниз, золотые глаза в щелочках.
— Нет, зайчик, — мягко говорит он. «Нам следует лечь спать. А завтра ты выйдешь за меня замуж. Как бы ты себя ни чувствовала».
26
Хлоя
Я просыпаюсь с затуманенными глазами, у меня болит голова и все тело болит. Подавив стон, я пытаюсь перевернуться на бок, но обнаруживаю, что тяжелая рука, закинутая за мое туловище, прижала меня к месту.
Адреналин наполняет мои вены, рассеивая туман сна, и я понимаю, где нахожусь.
В постели с Николаем.
У меня перехватывает дыхание, и я осторожно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Я только однажды видела его спящим, в тот раз, когда мы провели вместе ночь, и я снова поражаюсь тому, как красиво и опасно зверино он выглядит в покое, с черными, как смоль, ресницами, обрамляющими его острые скулы и темную щетину. затеняя жесткие линии его челюсти. Сон не смягчает его резко очерченные черты; вместо этого он придает им дикую чувственность, мрачную примитивную привлекательность.
Даже сейчас есть что-то хищное, что-то порочное в том, как изогнуты его чувственные губы, как они слегка приоткрыты.
Понимая, что я теряю драгоценную возможность, глядя на него, как фанатка, пораженная звездами, я осторожно выворачиваюсь из-под его руки и ползу голой к двери, мое сердце колотится о грудную клетку.
Мне нужно сбежать, хотя бы в свою комнату.
Мне нужно установить некоторое расстояние между нами.
Прошлая ночь, по крайней мере та часть, что была после душа, представлялась мне туманом, мешаниной мрачных сексуальных ощущений и диких эмоций. Я думаю, что была настолько ошеломлена его заявлением, что испытал своего рода шок, и к тому времени, когда я пришел в себя, я уже была в его постели, мои запястья были прижаты над моей головой, а он вонзался в мое израненное, но извращенно нетерпеливое тело.
Я не помню, чтобы сказал нет, но я должна была. Я не хочу верить, что позволила ему трахнуть меня после того, что он сказал… или что я кончила еще несколько раз, когда он снова и снова брал меня с необузданной яростью.
По крайней мере, в прошлые разы он пользовался презервативом; Я бы сейчас задыхался, если бы это было без презерватива.
Дойдя до двери, я бросил взгляд за плечо. Слава Богу, он еще спит. Я не знаю, как я буду встречаться с ним или что я буду делать с его угрозой брака. И это угроза. Я понятия не имею, как он может заставить меня сказать «да» против моей воли, но я знаю, что это в его силах. Та тьма, которую я всегда ощущала в нем, теперь направлена на меня.
Как он сказал мне вчера, он преуспевает во всем, чтобы добиться своего.
Затаив дыхание, я тянусь к дверной ручке и поворачиваю ее, внутренне вздрагивая от слабого щелчка. К моему облегчению, он продолжает спать, поэтому я высовываю голову в коридор, чтобы убедиться, что там чисто, а затем бегу в свою комнату, не обращая внимания на приступ боли в едва зажившей лодыжке.
Я пробираюсь внутрь без происшествий и мчусь в ванную, где прыгаю в душ и вытираюсь с мылом, пытаясь смыть воспоминание о его грубом прикосновении. Это бесполезно — следы его владения по всему моему телу, моя кожа в дюжине мест поцарапана его щетиной, мои соски болят там, где он их сосал и оцарапал зубами. Хуже всего, однако, болезненность глубоко внутри меня, напоминание о его ненасытном голоде по мне — и о моей полной неспособности сопротивляться ему, даже в свете безумия, которое он замышляет.