Вот почему они все говорят по-английски, понимаю я отдаленным уголком своего разума. Они надеются, что Слава не все поймет с его все еще ограниченным знанием языка — и это, по крайней мере, частично работает. Он может видеть, как взрослые направляют друг на друга пистолеты, но не совсем понимает, почему.
Взгляд Алексея возвращается к Алине, черные глаза горят еще более темным голодом. "Хорошо. У нас есть сделка. Положи пистолет и иди ко мне.
«Не делай этого, черт возьми». Голос Николая резковат. — Я могу взять его.
"Может быть." Она кладет оружие на землю. — Или, может быть, вы оба умрете. Возможно, Хлоя и Слава тоже. Подумай об этом."
У Николая сжимаются челюсти. — Я не позволю тебе сделать это.
Горькая улыбка касается ее губ. — Это не тебе решать, брат. И не мне. Вся эта судьба, в которую ты веришь? Что ж, моя была решена, когда мне было пятнадцать, и пора мне перестать от нее убегать. Вы с Константином достаточно долго защищали меня.
Николай собирается спорить дальше, я вижу, но она предупреждает дальнейшее обсуждение, быстро подходя к Алексею, который хватает ее за локоть и притягивает к себе, как только она оказывается в пределах досягаемости.
Тот собственнический способ, которым он прижимает ее к себе, не оставляет сомнений в его намерениях, его темная фигура, нависшая над ней, заставляет меня думать об Аиде, утаскивающем Персефону в подземный мир.
Николай должен видеть то же самое, потому что его лицо искажается от ярости, и он делает полшага вперед — только для того, чтобы остановиться, когда палец Алексея предостерегающе нажимает на спусковой крючок.
— Не надо, Коля. Глаза Алины ярко блестят, когда Алексей начинает пятиться к линии деревьев, волоча ее за собой, не сводя с Николая пистолета. "Я буду в порядке. Просто позаботься о Хлое и Славе, и увидимся как-нибудь в Москве, хорошо? И скажи Константину, чтобы не искал меня. Я не хочу, чтобы за меня пролилась кровь!
Последние слова доносятся до нас как крик издалека, и взгляд Николая горит ненавистью, когда он наблюдает, как его враг исчезает во тьме со своей добычей, тени смыкаются вокруг них, как яростные объятия влюбленного.
58
Хлоя
Я просыпаюсь под какофонию дрелей и молотков вдалеке — знакомый саундтрек последних нескольких дней. С момента нападения на прошлой неделе и в доме, и на территории комплекса был проведен капитальный ремонт и модернизация системы безопасности, в том числе в пять раз увеличилась численность наших охранников.
Николай полон решимости сделать так, чтобы никто, будь то Леоновы или какой-то другой наш враг, не смог снова пробить наши стены, сколько бы наемников или передового оружия они не имели в своем распоряжении.
Открыв глаза, я вижу пустой матрас рядом со мной и слабый утренний свет, просачивающийся сквозь жалюзи. Еще только рассветает, так что мой муж, должно быть, рано встал на видеоконференцию с братьями по поводу продолжающихся поисков Алины, если он вообще спал прошлой ночью. К моему большому беспокойству, его ночные пробежки увеличились как по частоте, так и по продолжительности после нападения, настолько, что я не знаю, когда он вообще отдыхает.
Дверь распахивается, и предмет моих размышлений входит в спальню.
Я сажусь, мое сердце сжимается от унылого выражения его лица.
"Ничего такого?" — тихо спрашиваю я, когда он пересекает комнату ко мне.
Он качает головой. «Как будто они исчезли с лица этой гребаной планеты. Константин думает, что он держит ее где-то совершенно вне сети, но где тут можно догадаться.
"Я так виновата." Я протягиваю руку, чтобы сжать его руку, когда он сидит на краю кровати, но вместо этого он тянет меня к себе на колени. Крепко обхватив меня своими мощными руками, он зарылся лицом в мои волосы и глубоко вдохнул.
Когда он отстраняется, чтобы встретиться со мной взглядом, напряжение на его лице немного спадает. Обхватив мою щеку, он тихо спрашивает: «Как ты себя чувствуешь, зайчик? Хорошо ли спалось?"
Я поворачиваюсь лицом, чтобы поцеловать его ладонь, прежде чем положить его руку на свою грудь. "Да." Я улыбаюсь, чтобы развеять затянувшееся беспокойство в его глазах. — Я в порядке, обещаю.
Сказать, что Николай нянчился со мной последние несколько дней, было бы большим преуменьшением. Хотя несколько неглубоких порезов и синяков на моих босых ногах были серьезной степенью моих травм, он обращался со мной так, как будто я получил еще одно огнестрельное ранение или, по крайней мере, получил серьезную травму. И хотя это правда, что мне снова снятся кошмары, я далека от того, чтобы сдаться.