Четверо одержимых на одного Проповедника – это уже не тринадцать, как перед началом игровой партии. Такой расклад был для меня привычным, и если кому следовало сейчас задуматься о бегстве, то точно не мне.
Бой на короткой дистанции – проксимо-бой, – помог мне снискать добрую половину моей жуткой славы. Квинт преувеличивал: я не имел права претендовать на титул «маэстро» в этом специфическом ремесле, потому что никогда ему не обучался. Как и Откровение, искусство стрельбы было привито мне с первой минуты загробной жизни, и это выглядело несправедливо по отношению к тем маэстро проксимо-боя, которые учились ему долгие годы. И хоть пока мне не доводилось тягаться с этими скитальцами в бою, кое-кого из них я изредка встречал. После чего воздавал хвалу Балансу, что эти крутые ребята не заставляли меня отстаивать титул, доставшийся мне по неизвестно какому праву.
Я спрыгнул прямо в воду, благо глубины за бортом было всего по пояс. Обманные маневры и погони остались позади, пришла пора окончательно выяснить, на чьей стороне правда. Проповедник принимал условия игры, поскольку именно к такой расстановке фигур на поле он и стремился. И пусть Либро разыгрывал эффективную комбинацию, он был не первый, кто на моем веку использовал подобную тактику. Вогнать меня в смятение у Твердолобого не вышло при всем старании.
Пираты ничуть не удивились, опознав в противнике мою одиозную личность, а значит, они заранее догадались, кому хватило смелости бросить им вызов. Для кого-то этой догадки вполне хватало, чтобы отказаться от сумасбродных поступков и дать деру, но не для Твердолобого.
– Эй ты, кусок дерьма! – обратился ко мне Либро. Пираты сбавили темп, но продолжали выходить на позиции, держа меня на прицеле. Я выбрался из воды и теперь шел им навстречу, переложив штуцер на сгиб локтя и делая вид, что игнорирую врагов, подкрадывающихся с флангов. Мое поведение выглядело чересчур самоуверенным, но это была иллюзия – я прекрасно видел всех противников на берегу и не переставал следить за их действиями. – Да, ты, гребаный мудак этого гребаного мира! Говорят, тот, кто тебя прикончит, отхватит шикарный приз! Мы в курсе, что тебе, как и нам, плевать на гребаную Мертвую Тему, поэтому спрашиваю прямо: кто ты такой и чего добиваешься?
«Гребаный мудак» – давненько же я не слышал этого эпитета, ласкающего слух ностальгическими нотами! Но впадать в ностальгию я не собирался. Как и отвечать на вопросы Твердолобого. Однако Либро не унимался:
– Ты резидент «Терра» или всего лишь высокоразвитая кукла? Нет, вряд ли ты – кукла! За тобой явно стоит кто-то из ветеранов, нанятых «Терра»! Конечно, кто же еще это может быть! Сколько тебе заплатили, продажная тварь?
Опять эти обвинения в неизвестных грехах, которых я не совершал! Естественно, за службу мне платили, и неплохо, только кого я при этом продавал? Одержимых? Так ведь я никогда и не выступал на их стороне!
– Предатель! – продолжал неистовствовать Твердолобый. – Дай только узнать твое настоящее имя – я опозорю тебя перед всем миром!..
Одержимые ждали не дождались, когда я с ними заговорю. Хрестоматийный прием промышляющих гоп-стопом налетчиков против не слишком пугливых жертв: стоит только мне втянуться в разговор и рассредоточить внимание, как это тут же послужит ублюдкам сигналом к нападению. Либро старательно заговаривал мне зубы, я же пропускал его грозные речи мимо ушей, будучи уверенным, что, как только открою рот, сию же секунду стану трупом. Схватки уже не избежать, только она обязана начаться, когда я того захочу. Пока же я планомерно выдвигался на оптимальную дистанцию для проксимо-боя. Остроглазые пираты значительно превосходили меня в меткости, однако в настоящий момент они не пытались воспользоваться этим преимуществом – очевидно, опасались, что Проповедник на большом расстоянии легко увернется от их пуль.
Последующее произошло в течение всего двенадцати секунд, но примерно столько времени и продолжается проксимо-бой, когда мне удается навязать противнику свой сценарий. Я отчетливо видел все свои цели, также хорошо рассмотрел, с каким оружием пираты собирались меня атаковать. Единственное, что мне требовалось для успешной реализации планов, – нанести удар первым.
Что я и сделал, когда взбешенный моим молчанием Либро разразился очередной тирадой. В этом и кроется суть победы в проксимо-бою: атака на опережение и подчинение врага своим правилам игры. Упуская инициативу, я терял все преимущество и изрядную долю шансов на успех...
Время пошло.
Один! Два!..
Не сводя с Твердолобого пристального взгляда, – абы капитан думал, что и впрямь заставил меня развесить уши, – я незаметно нацеливаю лежащий на сгибе локтя «Экзекутор» в правофлангового нападающего и делаю первый выстрел...
Еще одним бесценным талантом наградил меня загробный мир: гипертрофированным периферийным зрением. Стоило лишь мне переключить внимание на объект, который хотя бы чуть-чуть попадал мне в поле зрения, как панорама у меня перед глазами мгновенно преображалась. Видимый мир вытягивался вдаль, как резиновый, а все, что творилось у меня по бокам, становилось четким, словно находилось прямо передо мной. Клянусь, я даже мог при желании рассмотреть кончики собственных ушей! Угол обзора получался такой, словно у меня на висках прорезалась дополнительная пара глаз! Для полного счастья не хватало только глаз на затылке. Но и без них я мог различить, что творится у меня за спиной. Так что попробуй-ка незаметно подобраться к Проповеднику с фланга, когда он смотрит на мир под таким углом!
Разумеется, целиться при помощи периферийного зрения было крайне удобно. Не поворачивая головы и даже не покосившись, я влепил пулю прямо в голову ждущему сигнала к атаке одержимому. Пирата развернуло в воздухе и швырнуло в воду, где он и угомонился возле пораженных шрапнелью собратьев. Я успел заметить, что голова моей жертвы осталась на плечах, лишившись только макушки. Из этого следовало, что пират скорее всего будет жить. Но лишь до того, пока не получит Воздаяние. К сожалению, дать одержимому время на самоисцеление, отсрочив проповедь, я был не вправе.
Три!..
У «подковы» атакующего строя пиратов отломан один конец, но проксимо-бой только начинается. Либро и двое его подручных открывают по мне огонь прежде, чем их товарищ с попорченным черепом успевает плюхнуться в воду. Помповый дробовик и два мощных револьвера – такие калибры противостоят сегодня моему «Экзекутору».
Никакой суеты – все пока идет по сценарию. Момент первых вражеских выстрелов я вычисляю предельно точно. Я вижу три одновременные вспышки; грохот выстрелов настигнет меня через долю секунды. В течение этого мига я обязан уклониться от пуль...
Умение бить белку в глаз – бесспорное достоинство для любого стрелка. Однако в искусстве проксимо-боя у меткости есть оборотная сторона. Отличный стрелок предсказуем, поскольку траектория полета его пуль просчитывается с высокой вероятностью. Парадоксальное явление: мне приходилось больше опасаться дилетантов, чьи пули летели куда попало, чем маэстро стрельбы, который всегда бил наверняка – чаще всего в голову.
Никто из трех одержимых дилетантом в стрельбе не являлся, и куда в итоге угодят их пули, я прекрасно знал. Так что в момент попадания меня на том месте уже не было. Резкий поворот плеч, уклон корпусом и полшага в сторону – предельно рациональная техника, хотя исполнена не идеально – несколько дробин все-таки впиваются мне в плечо...
И только теперь я слышу выстрелы...
Четыре! Пять!..
Враг перезаряжает оружие...
Разыгрывай мы партию в шахматы или калибрик, эта пауза называлась бы обдумыванием хода. В данный момент свой дальнейший ход обдумывал противник. Я же благодаря двуствольному штуцеру мог проделывать по два хода подряд...