— У вас такое выражение лица, будто вы собираетесь кого-то убить, — произнёс в пространство Форух.
— У вас точно ничего не болит? — и вот как попросить напрямую? — Точно заживает?
— Болит, но заживает, — с усмешкой ответил мужчина.
И я снова испугалась чего-то непонятного, так и не сумев озвучить беспокойство за здоровье спутника вслух. И отчего я так смущаюсь? Хоть снова пей алкоголь, чтобы набраться храбрости.
Тревога, для него в приоритете должна была находиться она и настороженность. Путешествовать на автомобиле, хоть и не энергозатратно, зато опасно и выследить беглецов врагам намного проще. Но сейчас… Сейчас, все опасения отодвинулись на задний план. Туда же отодвинулись ноющая боль, и ломка, после применения эликсиров. Своевольное обращение с амулетами, вообще дорого ему обошлось. Взрываться было нечему, после экстренного перехода, Форух вытянул всё из запасников, чтобы справиться с ситуацией, притом без последствий для Леноры… Но то, что энергии для взрыва не было, в момент потери контроля над духами амулетов, привело к неожиданным последствиям. Чужие амулеты стали тянуть энергию из защиты, пытаясь добраться до самого Форуха. Пожирание всего, что попадалось сущностям по пути… Опасное состояние, которое пришлось прервать полным уничтожением двух нестабильных амулетов. Наверное, что-то стояло за тем, что амулет уходил вместе с умершим. Не просто ритуал и обычай. Какое-то практическое знание, которое почему-то не дошло до потомков. Когда-нибудь, ас Олиани собирался восполнить этот пробел, передав весь накопленный опыт, как и его предок, написав книгу для закрытой аудитории — родни.
Но в данный момент он думал совсем не об этом. Он просто не верил тому, что увидел в глазах графини. Беспокойство за него, и что-то такое… Непонятное и в то же время греющее душу невозможной надеждой. Стоило продырявить шкуру, ради того, чтобы эту надежду обрести. И для мужчины эта цена не казалась высокой. Было время, когда он даже не надеялся на подобный взгляд и не верил в возможность того… Он и сейчас не верил, но слово собирался сдержать. Привык не бросать слов на ветер. Развестись, хоть отец и будет против, как и родственники жены… Это Форух был готов сделать с того самого момента, когда понял, что так просто от болезни по имени Ленора не избавиться. Да и не задался брак, заключенный по расчёту с самого начала. А познакомься он с будущей графиней до того, как женился… То кто знает, пошёл бы на поводу у обычаев и давней договорённости. Впрочем, ему понадобилось несколько лет, чтобы осознать, насколько сильно он попал.
И мужчина осторожно, не в силах отказать себе в такой малости, прикоснулся к узкой ладони спутницы, накрыл своей и покосился на девушку. Скажет что-то или нет? Отдёрнет руку? Но она только замерла, как-то сразу напрягшись, а потом, вздохнула, повернула ладошку, кверху и переплела пальцы с его. Сказать, что Форух был поражён и обрадован, ничего не сказать. Так и хотелось обнаглеть и обнять хотя бы за плечи, как бы ненароком… Но жив был ещё в памяти урок недавнего прошлого, когда своей поспешностью мужчина вызвал бегство пленницы. В этот раз, он решил быть много терпеливей. И держать себя в руках, как бы не было велико желание взять то, о чём так долго мечталось, прямо сейчас, забыв о благоразумии и собственных проблемах со здоровьем.
Но ничто не мешало ему сжимать ладошку и поглаживать её большим пальцем. И очередным, проигранным раундом, в борьбе с самим собой, стало нестерпимое желание прикоснуться к коже не только пальцами… Подтянул ладонь Леноры повыше, склонил голову и легко, так, чтобы не напугать, коснулся губами нежных пальчиков. Дрожь, которую он почувствовал в них, при этом прикосновении, приятно грела самолюбие и не только его.
— Я очень боялся не успеть, — сказал Форух и замолчал, прежде улыбнувшись.
— Я так боялась, что с вами что-то случится… — отозвалась Ленора и ненадолго смутилась, но руку так и не забрала.
И смотрела она на него своими огромными глазищами так завороженно и с тревогой… Что он просто сдал очередной бастион. Склонился к её лицу, вглядываясь в выражение, пытаясь понять не пугает ли девушку такое сближение. Не пугало, судя по тому, что отстраняться она не стала, оставшись на месте и не отводя взгляда. А после прикрыла глаза и сама подалась вперёд, навстречу его движению.
Сердце билось пойманной птицей, рвалось из груди, но я не позволила себе испугаться и отвести взгляд от глаз Форуха. Он смотрел так тепло и мягко, лаская этим взором, завораживая, будя ответную нежность в душе, что веки сами собой опустились и я потянулась к мужчине, свободной рукой скользя по его шее, зарываясь пальцами в густые тёмные волосы. Этот опыт, был не похож на тот, который когда-то потряс меня силой испытанных эмоций… Здесь я просто таяла от бесконечной нежности, предназначавшейся мне и возвращала её обратно, чувствуя как сердце открывается навстречу чему-то большому, просто огромному… Казалось, я не смогу это вместить в себе целиком… И поделиться теплом, светом, тягучестью и яркостью эмоций было просто жизненно необходимо.
Отдать себя всю, без остатка… В этот момент это было бы легко. Только ради того, чтобы ему доставить радость, удовольствие. От одного этого быть счастливой… Никогда не думала, что буду способна на подобное самопожертвование. Но отчего-то его интересы, вдруг стали важнее собственных. Решила бы, что околдовал… Если бы ясно не осознавала, в этот омут шагнула сама, без оглядки на воспитание и привычный взгляд на мир.
Распахнула глаза, услышав:
— Я люблю вас, Ленора. С того самого дня, как впервые увидел ребёнком.
Стиснула его руку, настолько неожиданно это прозвучало. И до боли, до рези в глазах, вглядывалась в его лицо, пытаясь понять… Правда ли это… И вспышками проносились воспоминания. Что-то ядовито говорящий мне мужчина, а в глазах тоска… Разговор, подслушанный у библиотеки. Знал ли Форух о том, что я стою рядом? Наверное, знал… Наш танец на балу… Мужчина так странно смотрел на меня, когда я ответила искренне… Его поведение, когда я была у него в руках… И эти требования оплаты… Он всегда просил в оплату меня, когда я заговаривала о том, что в состоянии заплатить… И всегда, везде, во всех ситуациях скрытая тоска… А я такой слепой была. И глупой. Замечала только яд в его словах, а то, что за этим скрывалось… Не видела. И даже если бы увидела. Я не стала бы долго над этим думать раньше. Я высокородная графиня, и думаю о том, влюблён ли в меня всего лишь господин ас Олиани? Прежняя я, точно не смогла бы себе подобного представить и нормально к этому отнестись.
— Зачем ты оставил меня у себя? — задала очень важный на данный момент вопрос.
— Я хотел тебя защитить, — ответ был таким, как и думала. — В моём доме, тебя не нашёл бы никто из тех, кто решил тебя убрать.
Форух ответил ровно, но в голосе… Снова тоска проскользнула, полоснув ножом по сердцу. Высвободила руку из захвата его пальцев, отметив как на секунду дрогнула маска спокойствия на его лице… Решил, что это ответ на его признание? Прикоснулась ладонью к гладко выбритой щеке, погладила, вкладывая всю нежность, что бурлила в душе, в этот жест. Второй рукой, коснулась другой щеки, потянула мужчину на себя, мягко, но настойчиво. Заглянула в неверящие глаза, понимая, что в моих силах сделать этого человека бесконечно счастливым. Неумело, но со всей страстью, на которую была способна, впилась в его губы поцелуем. Ответа сразу не получила. Мужчина, судя по всему, был в шоке от моих действий. А потом перехватил инициативу, нежно, но властно, завладевая моими губами, заставляя приоткрыть их…
— Здесь слишком много лишних глаз, — с сожалением оторвался он от меня, но больше тоски во взгляде я не видела.
Глянула на охранника и шофёра, упорно делающих вид, что не замечают ничего необычного в нашем с Форухом поведении и покраснела.
— Выйдешь за меня? — заметив изумление на моём лице, пояснил. — В Светлой Империи, когда доберёмся… Развод я тебе обещал, и передумывать не собираюсь. Так как, выйдешь, Ленора? — и дыхание затаил, ожидая ответа.