— Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — упорно повторяла, перемежая слово слезами. — Ненавижу!
Успокоиться удалось не скоро. Пришлось снова идти в купальню, чтобы смыть холодной водой с лица последствия срыва. А дальше стало проще, привычная маска вернулась, будто я её никогда и не снимала, и письма, что пришли мне за время моего отсутствия, читала уже с холодным выражением лица. Очередной опус от тайного поклонника, с эпитетами: "прекраснейшая звезда столетия", "роза, благоухающая ядом любви", "быть отравленным нежнейшим из всех наркотиком — честь" и далее, далее по тексту, пробежала глазами, не вникая сильно, и отложила. Следующим было тоже письмо от поклонника, только не тайного, а вполне себе известного. Его Высочество интересовался моим самочувствием и надеялся на то, что я поправлюсь и обязательно поприсутствую на балу, в честь дня рождения наследника.
Тщательно подбирая слова, ответила принцу. На такие письма лучше отвечать, чтобы не нарваться на проблемы. Заверила Его Высочество, что одно слово "бал" подняло бы и мёртвого, посему буду обязательно и отложила не вскрытые ещё письма в сторону. Спать тянуло нещадно. Я выплеснула скопившееся напряжения посредством истерики и сейчас то, что ночь была бессонной, сказывалось и очень сильно. Глаза слипались и приходилось постоянно прикрывать рот ладошкой — зевота одолела.
Сменила без помощи горничной простыню на ночную рубашку, попеняла себе, что сразу не переоделась — и куда только девались мои манеры? — и присела на кровать. Подушка манила меня прилечь и отдохнуть, и я собиралась последовать этому зову, когда хлопок со стороны стола привлёк моё внимание. Очередное письмо… Стоит его читать? Можно хотя бы взглянуть от кого. Неохотно поднялась с постели и дошла до секретера. Взяла в руки письмо и чуть не откинула прочь, как если бы получила гадюку, а не почту. "Леноре Талор от Форуха ас Олиани" значилось на конверте. И как этот гад понял где меня можно искать? Неужели моё решение настолько типично?
Поколебавшись, всё-таки вскрыла конверт. Достала тонкий лист бумаги, прочитала то, что мне написали и окончательно проснулась. Скомкала письмо и еле удержалась от того, чтобы швырнуть его в стену. Так и стояла рядом с секретером кусая губы. Написание ответа отложила до того момента, как успокоюсь. Хватит с меня необдуманных поступков и слов.
Вернулась к кровати, намереваясь всё-таки отдохнуть и потратила минут десять на верчение с бока на бок. Воспоминания о прошлом вечере всколыхнулись, поднялись со дна души и не дали успокоиться. Тело снова горело и желало большего… А чего именно, я так и не понимала до конца. А ещё в голове крутилось то, что прочитала в письме. Ас Олиани вежливо интересовался моим самочувствием и писал, что Ася хотела бы со мной увидеться. А так как он не позволяет сейчас племяннице выходить из дома, а так же собирается в скором времени отправить её развеяться в Светлую Империю, то предлагает мне навестить подругу в доме госпожи ас Олиани, где Ася в данный момент и находится под надёжной охраной. Асю я увидеть хотела. Очень хотела, но рисковать и идти в дом жены Форуха… Особенно после того, что было со мной в его доме… Это было и опасно, и свыше моих сил. Неужели он не понимал, что я его жене теперь в глаза смотреть не смогу? И неужели считал, что так легко поверю ему и сама сунусь в пасть ко льву ещё раз? Вот и вертелась в постели, вспоминала свой плен, вспоминала из-за чего там оказалась и из-за кого… и мысли всё время сходились в одной точке. Я, Форух и он целует меня и снова касается так, как вчера.
Так и сумасшествие можно было бы заработать… Но я незаметно для себя уснула, а во сне позволяла себе то, что никогда не решилась бы сделать наяву. Я умоляла в этом сне господина ас Олиани продолжить, и он продолжал… Только когда дело дошло до момента раздевания, сон изменился, Форух исчез, а ему на смену пришли мужчины, чьих лиц не видела. И было так страшно, что меня, раздетую и беззащитную увидят и надругаются. Я старалась спрятаться, но в помещении не было иной мебели, кроме огромной кровати, а под неё заползти не получалось… Уж слишком щель была узка… И в этом сне я так сожалела о том, что господин ас Олиани не успел завершить начатое и теперь моя невинность должна была достаться каким-то непонятным ублюдкам…
Проснулась с тяжело бьющимся сердцем и так и не сорвавшимся криком с губ. Успокоить дыхание удалось не сразу. За окном смеркалось, а я чувствовала себя разбитой и глубоко несчастной. Подошла к окошку, прислонилась лбом к стеклу и задумалась о том, что мне снилось… Если этот сон не просто отражение моих переживаний и является предсказанием, то, наверное, стоит пригласить Форуха или кого-нибудь другого, главное, чтобы не вызывал отвращение, и предложить стать моим любовником… И почему я опять подумала о кандидатуре ас Олиани в первую очередь? У меня официальный жених есть. Вот к нему и стоит обращаться с подобным предложением… Это, если я окончательно с ума сойду и забуду о том, что такое стыд.
Звонком вызвала к себе горничную. Пришла та девушка, которую ко мне приставил Солерс. Если бы я могла и ей, и ему доверять… А так пришлось сделать вид, что всё в порядке и попросить принести мне ужин, а так же сообщить, если кто будет спрашивать, что я чувствую себя нехорошо и к столу не выйду. Горничная спрашивать меня о том, где меня носило все эти дни не стало… Да и могла ли она позволить себе вопрос, даже если бы работала не на Солерса? Письмо Его Высочества говорит о том, что дядя не стал почему-то распространяться и заявлять о том, что я пропала. Кто-то на него надавил?
Разбор оставшейся без внимания корреспонденции подтверждал мой вывод. Знакомые осведомлялись о моём самочувствии и выражали надежду, что поправлюсь скорейшим образом. И чем таким заразным наградил меня барон, что никто не изъявлял желания проведать больную именно сейчас?
Барон Талор не соизволил появиться в моей комнате. Порадовалась, надежду на это я лелеяла весь вечер. Либо он ещё спит, либо не помнит того, что стало причиной его агонии, либо вообще ничего не помнит о нашем с ним дневном разговоре.
Часть ночи я потратила на то, чтобы усовершенствовать защиту комнаты при помощи амулета. Пришлось штудировать книгу, но, памятуя о том, что вокруг одни враги, отлынивать и не собиралась. Остаток ночи сладко проспала, более не мучимая непонятными кошмарами. Удалось успокоить себя монотонными практическими занятиями по применению необычной магии, а так же нудным чтением.
Утром поднялась с постели более спокойная и способная мыслить. Позавтракала вновь у себя в комнате и только после этого решилась расспросить прислугу. Горничная по имени Фаиль — моё недавнее приобретение посредством виконта — по деловому отчиталась обо всём, что происходило в моё отсутствие. Ничего нового она мне не сообщила. Барон на все вопросы обо мне посторонних людей отвечал, что болею. Никого ко мне велено было не пускать, а с Фаиль была взята клятва, что она никому не разболтает о том, что меня нет в комнате. Для остальных домочадцев я тоже сильно болею и ко мне никому заходить нельзя, кроме горничной. Девушка носила в пустую комнату еду, там уничтожала её — путём перекладки в хозяйственную сумку, а далее скармливала нищим — на кухню же возвращала полупустой поднос. Сейчас по словам Фаиль барон уехал по делам, приказав действовать так же, как и раньше. То ли действительно ничего о вчерашнем не помнил, то ли посадил меня под домашний арест… И как это выяснить?
После того, как помогла мне справиться с причёской и облачением в домашнее платье, девушка ускользнула, а потом вернулась с корзинкой, полной цветов:
— Это доставили сегодня утром, — отчиталась она. — Я успела осмотреть, опасного ничего нет.
— Оставь, — велела ей и дождалась ухода горничной, прежде чем прикоснулась к корзине.
Красные розы, в невероятном количестве. Записка, прикреплённая к ручке: