— Я бы на вашем месте не терял зря времени, смотрел сейчас в окно и любовался пейзажем, поскольку вы наверняка увидите его только через несколько лет.
Я глубоко затянулся и ответил:
— Ваша проблема, Кросс, состоит в том, что вы мнительны и полны подозрений по отношению к ближнему.
Кросс недоверчиво хмыкнул, но не возразил, а я продолжал:
— Вот если сейчас я предложу вам некую сделку, в результате которой вы сделаете головокружительную карьеру, взлетев так круто, как до этого еще не приходилось подниматься ни одному полицейскому Гонконга, вы ведь, конечно, не согласитесь.
— Это одна из ваших шуток?
— Я серьезен, как никогда. Жаль, что вы так напыщенны и ничтожны и потому упускаете единственный шанс в своей жизни покрыть себя славой, стать героем, раскрывшим самую большую контрабанду опиумом за всю историю Колонии.
Он напряженно выпрямился.
— Как вы сказали?
Я демонстративно зевнул.
— Забудьте. Все равно вас это не заинтересует.
— Если вы не пудрите мне мозги насчет контрабанды, — медленно выговорил он, — я не прочь обсудить с вами эту проблему, Кэйн.
— Только не в полицейском участке. Там я ничего говорить не буду, — твердо заявил я. — Как только вы меня туда доставите, мой рот будет на замке до прибытия моего адвоката. Все дальнейшие переговоры вам придется вести с ним.
Младший инспектор Кросс явно скис от такой перспективы.
— Бой! — немного погодя обратился он к Чарли.
— Слушаю, мистер полицейский, босс! — с готовностью откликнулся тот.
— Вези нас в дом твоего господина, — угрюмо приказал Кросс.
Через двадцать минут Чарли остановил машину около нашего гаража. Как только мы вошли в дом, Тэсс исчезла в своей комнате и появилась вновь через пять секунд в легком халатике, распахивавшемся при каждом шаге. Она явно спешила в ванную. Взглянув на нее, Кросс поспешно отвел глаза и густо покраснел. Бросив на него лукавый взгляд, она промурлыкала:
— Если я вам срочно понадоблюсь, инспектор, вы найдете меня в ванной, — и видение исчезло.
Немая сцена, последовавшая вслед за этим предложением, не остановила меня на пути за одним из главных жизненных удовольствий — тройной порцией виски для себя и двойной слинга из джина для инспектора.
— Я не буду пить, спасибо. — Он явно был не в своей тарелке и отказался взять протянутый мною стакан с его любимым напитком.
— Да бросьте вы, Кросс. Расслабьтесь, вы же не на службе. Обещаю, что не обижусь, если вы выпьете мой джин, а потом все-таки меня арестуете.
Он ухмыльнулся и, поколебавшись несколько секунд, взял стакан.
— Ладно, уговорили. Мне и вправду необходимо выпить. Утром донесли, что вы направляетесь в джонке в Гонконг, и я стал поджидать вас на причале в Абердине. Не думал, что ожидание так затянется.
— Ну, ваше здоровье! — После того как мы выпили, я спросил: — А теперь признайтесь, чего это ради вы решили меня посадить?
Кросс сразу принял важный, официальный вид.
— Прошлой ночью весь остров содрогнулся от двух взрывов, последовавших один за другим. Оказалось, они произошли в резиденции Мао. При дальнейшем расследовании выяснилось, что в фасаде замка зияет огромная дыра, а от ворот вообще почти ничего не осталось. Были пострадавшие. Четверо из них скончались.
Мистер Мао объяснил, что его люди готовились провести земляные взрывные работы на территории замка, но произошел несчастный случай — динамит взорвался раньше времени. Заверил, что лично проследит, чтобы семьям пострадавших была оказана материальная помощь. Мистер Мао сказал также, что и сам собирался вызвать полицию, потому что еще до взрывов обнаружил, что ограблен. У него похитили бриллиантовое ожерелье стоимостью полмиллиона долларов. По его словам, только один человек мог украсть бриллианты, и Мао поклялся, что непременно добьется ордера на арест этого негодяя. Клятву он выполнил.
— Нетрудно догадаться, что этот человек, то есть негодяй, — я?
— Вот именно. Мы все проверили, собрали показания свидетелей. Многие видели, как машина, управляемая каким-то безумцем, привезла в Абердин вас и двух женщин. В Абердине вы трое и ваш бой сели в джонку и уплыли. В вашей машине, брошенной на причале, оказалось разбито заднее стекло. Обвинения Мао приобретали смысл и доказательства. Кража ожерелья, поспешное бегство из Гонконга. Единственно, что нарушило эту версию, — ваше возвращение. Может быть, вы наконец одумались и решили добровольно сдаться властям? — с надеждой в голосе закончил Кросс.
— Все это бред! Неотложные дела заставили меня отправиться в Макао. Но там возникли неожиданные осложнения. Мне пришлось по воле совершенно необычных обстоятельств отправиться в другое место и…
— Вы считаете, что подобный бред сойдет за алиби?
Я оставил его вопрос без ответа и продолжил:
— Во время непредвиденного путешествия я получил исключительно ценную информацию о наркобизнесе в Гонконге, получил, можно сказать, из первых рук.
Кросс зевнул.
— Надеюсь, вы сейчас не скажете, что опиумным бизнесом занимается мистер Мао. Это уж слишком, Кэйн.
— Возможно, это именно так и выглядело бы, если бы не одно обстоятельство. Информацию я получил из необычного первоисточника, весьма и весьма специфического и компетентного.
— Переходите к делу. Слишком много лишних слов. — Он опять деланно зевнул.
— Такой человек, как капитан Ли Цзин, знал, что говорит! — выпалил я. Этот Кросс довел меня до белого каления.
С Кросса сразу слетел сон, я заметил, как у него напряглись мускулы.
— Постойте-ка. Я слышал это имя! Вчера ночью в Кантоне произошел фантастический случай. Думали, что последовало продолжение военных действий или началась новая война. Упоминалось имя. Ли Цзин — командир красной канонерки? В прошлой войне один из лучших офицеров-подводников. Значит, вы были там?
— Я не хочу сейчас говорить об этом, — поспешно закрыл я тему, — всего лишь пытаюсь вам втолковать, что ваш мистер Мао является главным посредником по торговле опиумом в Колонии. Красные держат его на крючке, поскольку в любой момент готовы предъявить властям Гонконга неопровержимые доказательства сопричастности к наркобизнесу. Вмешайся они, и Мао загремит за решетку на много лет. Он занимается контрабандой опиума давным-давно.
— Как он это делает?
— Джонки. Они привозят в Гонконг опиум, а потом таким же образом вывозят на грузовые суда, поджидающие их в условленном месте в открытом море.
— Вполне вероятно. Этих джонок такое количество, что мы просто не в состоянии уследить за всеми. Сотни джонок непрерывно входят в гавань, и столько же покидают ее. Где Мао прячет запасы зелья?
— Под замком есть огромное хранилище. Вход в него тщательно замаскирован, найти его практически невозможно.
— Выходит, что если даже мне удастся убедить начальство и получить ордер на обыск, я ничего не найду?
— Верно.
— Пока я не разведаю, где вход в хранилище, нечего и заикаться об ордере. А это означает, Кэйн, что вам не отвертеться от ареста.
— Существует весьма легкий способ узнать, где этот ход.
— Что же вы молчите! Я слушаю.
— Боюсь, это затронет вашу нежную щепетильную душу, но я рискну.
— Здравый смысл мне подсказывает, что не надо с вами связываться. Ладно, говорите.
— Вы сейчас же позвоните Мао. Скажете, что у вас есть свидетель, подтверждающий показания Мао о похищении ожерелья, и вы привезете его в замок сегодня вечером. Только не говорите об этом со Стэндишем. Настаивайте на разговоре с самим Мао. Назначьте встречу на… — я взглянул на часы, — на восемь вечера.
— Предположим, я так сделаю. Что дальше?
— Я буду вашим свидетелем. Остальное предоставьте мне.
— Вы понимаете, что предлагаете? Засунуть голову в пасть крокодила и попросить его не кусаться, — с мрачным юмором заметил Кросс.
— Но что вы теряете? Меня вы уже взяли, а несколько часов ничего не решают. Привезете меня позже в свой участок, вот и все.
— Ладно, — он тяжело вздохнул, — по-вашему, я ничего не теряю. Кроме работы, выходного пособия и пенсии. То есть всего, что у меня есть в жизни.