Выбрать главу

— Почему бы не начать с вашей информации о том, которая из семи претенденток передо мной, — предложил я, испытывая определенное нервное безрассудство, просачивавшееся сквозь мою профессиональную холодность.

— Я — Аманда. А вы хотите сказать, что у вас нет никакого описания всех нас, вплоть до мельчайших подробностей? — поддела она, помахав хорошо ухоженным пальцем перед моим носом.

— Вот мельчайших подробностей как раз и нет, — парировал я. — Придется вам восполнить это упущение.

Аманда, как я вспомнил, была одной из трех, вызывающих наибольшие сомнения.

— Ну, тогда, как вы думаете, зачем же я здесь? — Она разглядывала меня широко раскрытыми удивленными глазами. — По виду вы не похожи на евнуха-интеллектуала и… — Девушка оборвала предложение на середине, чтобы произвести эффект.

— Моя половая жизнь ничем не отличается от жизни любого другого мужчины, — заявил я, защищаясь. — Послушайте, неужели вы полагаете, что, если я пересплю с вами, это повлияет на то решение, которое я приму относительно завещания?

Она надула губки — полные, сочные и сладкие, — которых лишь слегка коснулась бледная помада.

— Конечно же нет! — Барышня заморгала своими большими карими глазищами, в которых, как в зеркале, отразилась ее притворная невинность. — Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.

Я откашлялся.

— Ну, поскольку вы понимаете, что я — настоящий образец профессиональной добродетели, мы продолжим наше обсуждение.

— Неужели? — Аманда приподняла темные бровки, которые изгибались над круглыми глазами совершенной формы. — И что же мы собираемся продолжать обсуждать, мистер Робертс? Неужели все адвокаты такие? Одни разговоры и никаких действий…

— Зовите меня Рэндол, — представился я, проигнорировав инсинуации относительно моих мужских достоинств. — И расскажите, почему именно вы должны получить семьдесят миллионов долларов.

— Это достаточно очевидно, — отрезала девушка холодно. — Его дочь — я.

— Конечно. Вот только откуда вы знаете, что это именно так?

— Есть вещи, которые девушка знает, не имея на то никаких доказательств, мистер Робертс. Мы это чувствуем.

— Уверен, что так оно и есть, — кивнул я, обозревая ее круглые обнаженные бедра с более чем профессиональным интересом. — Как, например, холод?

Аманда развернулась и пошла назад к стенному шкафу, ее пухленькая попка двигалась в ином ритме, чем совершенные округлости ее бедер, на нежной белой коже не осталось никаких следов от бикини — или от загара, если на то пошло! Она исчезла в шкафу на десять секунд и появилась, одетая в мини-юбку лавандового цвета, которая ничуть не ослабила мою заинтересованность ее ногами, и в оранжевую блузку с единственной застегнутой пуговицей — самой нижней!

— Другими словами, у вас нет доказательств того, кто же вы на самом деле, — упорно гнул свою линию я, зная, как мой папаша одобрил бы то, что я так твердо придерживаюсь темы. — Вы ничего не помните о том времени, когда вам было три года?

— А вы?

— Помню, как моя мамочка вместе с моей кузиной купали меня, когда мне исполнилось два годика, — гордо отчеканил я.

— Говорят, ранние половые связи оказывают влияние на всю последующую жизнь — неужели вам теперь всегда нужно принимать ванну с девушкой, чтобы у вас появился к ней интерес?

— Вовсе нет. Но у меня действительно возникает чувство вины, когда я принимаю ванну. А как насчет ваших ранних воспоминаний?

Она беспомощно посмотрела на меня.

— Как я уже говорила, у меня их нет. Действительно никаких. Возможно, мне довелось прожить такую ужасную жизнь, что я подавила все воспоминания об этом — видите ли, я не имела кузенов для сексуальных игр и смутно припоминаю женщину, которая не всегда находилась рядом, и мужчину, который меня бил. Догадываюсь, что они — мои родители, но что это доказывает?

— Ничего, — уступил я. — Подойдите к кровати и сядьте.

Девушка подошла и опустилась на матрас.

— Хотелось бы мне пропустить рюмочку! — печально выдохнула она.

— Аманда, мне хотелось бы, чтобы у вас оказалось две рюмочки, — искренне отозвался я, — и путь одна достанется мне.

— Если бы у меня сейчас оказалось их две, одну я швырнула бы вам в лицо. — Ее карие глазищи взирали на меня с типично женским негодованием.

— Напрасная трата хорошего бурбона, — дружески улыбнулся я ей. — Откуда эта внезапная тяга к стимуляции алкоголем?

— Очевидно, это единственный стимул, который я могу надеяться получить! — Ее презрительный взгляд смягчился, и она изящно и очаровательно вздрогнула. — Представьте, это не только разочарование в моей сексуальной привлекательности — я к тому же напугана.

— Кем… или чем?

Аманда застонала и отвернулась, а когда снова повернулась, ее пухлые надутые бледные губки и глубокие глаза сказали мне, что она очень серьезна.

— Мистер?.. Вы ведь не станете возражать, если я буду называть вас Рэнди, не так ли? Я думаю, кто-то собирается меня убить.

— Чтобы вы не смогли унаследовать денежки старикана? — нерешительно осведомился я.

Она пожала плечами:

— Зачем же еще?

— Возможно, у вас есть какое-то тайное доказательство, что именно вы — дочь Брэдстоуна.

Аманда покачала головой.

— Не думаю. Я хотела сказать, что даже… — Ее круглые глаза еще больше округлились.

— Могу поспорить, что теперь вам пригодилась бы и вторая рюмочка, — небрежно заметил я.

— Черт бы вас побрал! Ну, чувствую я, что я его дочь, а это гораздо важнее, чем все ваши вонючие юридические факты.

— Но не менее важно, чем все эти вонючие юристы.

— У вас вместо сердца — портфель!

Пока мое усталое воображение отделывалось от этой метафоры, я, ради смены занятий, попытался взвесить несколько реальных фактов.

— Почему вы решили, что кто-то стремится вас убить? Вы чувствуете, что это может произойти, или же у вас имеется нечто конкретное, например бассейн с аллигаторами под полом гостиной?

— Пожалуйста, отнеситесь ко мне серьезно, Рэнди! — Аманда притопнула ножкой и закачалась на кровати. — Кто-то прокрался в мою комнату и разорвал все мое нижнее белье!

— А оно было на вас?

— Рэнди, ваш перекрестный допрос никуда нас не приведет. — Она вздохнула с раздражением, и именно тогда я решил разозлить ее так, как умею. И еще кое-что решил для себя: ее бюст определенно был сорокового размера!

— Послушайте, — продолжала девушка, — я расскажу вам все.

— Пожалуйста, обращайтесь к суду присяжных, — проинструктировал я ее. — И представьте резюме, если оно у вас есть.

— Заткнитесь! Значит, я приехала сюда две недели назад с шестью другими девушками, с двумя из которых вы уже встречались.

— Это что же — заговор? — заорал я. — Как ты…

— Вы нарушаете порядок, — решительно прервала меня Аманда.

— Только ради того, чтобы получить информацию! Значит, вы утверждаете, что находились здесь… и…

Она прищелкнула языком и критически сощурила глаза.

— Напоминаю, что это я даю показания! Ни ваше местонахождение, ни ваше поведение за последние несколько часов не имеют отношения к обсуждаемому вопросу.

— По крайней мере, хотя бы из приличия кашлянули, когда…

— Вы бы меня не услышали! Могу я теперь продолжать давать свидетельские показания?

— Я возражаю, — простонал я. — Однако валяйте.

— Итак, все семеро приехали сюда две недели тому назад. Естественно, как только мы встретились, то с первого же взгляда возненавидели друг друга и почти не разговаривали. Мистер Брэдстоун с каждой из нас беседовал несколько раз, но, боюсь, по сути он ни малейшего представления не имел, о чем с нами нужно говорить. Полагаю, прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз беседовал с молоденькой девушкой о чем-то личном. Он жутко смущался. Во всяком случае, беседа протекала очень скучно и ужасно действовала на нервы. Вчера он сообщил нам о вашем приезде, а прошлой ночью мое нижнее белье оказалось разорванным в клочья.